Мы — из Солнечной системы

И в какой-то день в памяти всплывает фантастический рассказ. Сам Березовский утверждал, что он прочёл эту историю во «Всемирном следопыте», но в каком номере, не удалось выяснить, и трёхтомная библиография Ляпунова тоже не могла нам помочь. Итак, вспоминается рассказ малоизвестного автора Юрия Гуркова «Всё, что из атомов». Герой рассказа профессор Знайков рассуждает так: «Конечно, сказка — обман, миф, дурман и всё такое прочее. Конь, ситник с огурчиками или дворец из ничего — это чистейшая выдумка и нарушение закона сохранения материи. Однако, если вдуматься, есть тут и разумное начало. Нам нет нужды обязательно творить из ничего. Важно получить коня и огурчик. И тут вспоминаешь, что в коне и огурце есть нечто общее: оба они состоят из атомов и даже примерно одних и тех же — углерода, водорода, кислорода, натрия и прочих. Расставишь этак — получается нетерпеливый конь, расставишь иначе — солёный огурчик. Вся задача в том, чтобы расставить правильно».

И, осуществляя идею, профессор построил машину «атомный наборщик», которая «в два счёта и без всяких фокусов» (так и было сказано у Гуркова) монтировала из атомов любое вещество. У «наборщика» была клавиатура, как на пишущей машинке. Когда профессор нажимал клавиши, из кассы поступали соответствующие атомы. Закончив труд, профессор решил отметить удачу и начал набирать C₂H₅OH (винный спирт). Он стучал по клавишам целый час и нацедил только чайную ложечку. Тогда, утомившись, он решил автоматизировать работу. Пристроил кулачок, нажимавший рычаги клавиш, и лёг спать, надеясь, что к утру у него будет стопочка. К сожалению, за ночь буква H сработалась, наборщик стал выпускать не C₂H₅OH, a CO — угарный газ. Профессор во сне угорел насмерть. Пропала и машина. Управдом и дворник, не разобравшись, снесли её в утиль.

Березовский вспоминает и усмехается: «Какая наивная история! Нажимаешь клавиши — атомы размещаются сами собой!» Но думы сворачивают на ту же привычную дорогу: «Чудак этот профессор! К чему было так хлопотать о выпивке? Он же мог изготовить пищу. Ведь и пища состоит из тех же простейших элементов: кислорода, углерода, водорода, азота… Есть в Ленинграде сейчас углерод, азот, водород? Сколько угодно!»

Какая идея! Придерживая шинель у горла, голодный в волнении садится на кровать. Еда! Комната полна еды! Азот и кислород в воздухе, в инее на стенках водород. Есть и углерод — в паркете, в спинке кровати, в оконных рамах, в дранке и в штукатурке. Всё дело в том, чтобы атомы расставить по местам, превратить несъедобную древесину в питательную глюкозу. Увы, мы не умеем. Рядом с пищей мы гибнем от собственной беспомощности.

Удивление было первым чувством у Березовского:

«До чего же просто: переставить атомы». Потом пришёл гнев: «О чём думали учёные? Ведь знали же, что фашисты затевают войну. Могли догадаться, что будут осаждённые города. Почему не обеспечили народ атомнонаборочными машинами? Почему не обратили внимания на „Всемирный следопыт“?»

А могло быть иначе. Рассказ-то ведь вышел в 20-х годах. За столько лет можно было изготовить машины.

И он, Березовский, не умирал бы с голоду. Сел бы сейчас за машинку, отстукал бы себе второй ломоть хлеба. Впрочем, хлеб слишком сложен, в нём много белков, формулы их не известны пока. Но есть пища с достаточно простыми формулами. Сахар, например,— C₁₂H₂₂O₁₁. И драгоценные жиры не так уж сложны,— это соединения глицерина и жирных кислот. Формула глицерина известна — C₃H₈O₃, формулы жирных кислот тоже: олеиновая — C₁₇H₃₃COOH, пальмитиновая — C₁₅H₃₁COOH, стеариновая — C₁₇H₃₅COOH. Природные масла, конечно, сложнее, химически чистые будут на редкость невкусны, но всё же съедобны и сытны. Нужны ещё витамины. Но формулы многих уже выяснены. Витамин C — противоцинготный, общеизвестная аскорбиновая кислота — C₆H₈O₆, куда проще жиров. Белков не хватает в этом химически чистом меню. Белки ещё не расшифрованы, в них десятки тысяч атомов. Известно, однако, что они состоят из аминокислот. Нельзя ли кормить человека смесью аминокислот? Нельзя ли наконец на атомном наборщике наугад составить белок? Может и получится?

Будь Березовский физиком, мысли пошли бы у него другим путём. Но он преподавал химию и в первую очередь подумал о химических трудностях: где известны формулы, где неизвестны. И как быть со структурой, ведь из одинаковых атомов выстраиваются разные соединения.

Так, лёжа под одеялом и шинелью, голодный инвалид перебирал мысленно клавиши, снабжая ленинградцев блюдами из жира и глюкозы. И не сразу ему пришло в голову: «А сколько же понадобится времени?»