Мы - истребители

Полетели мы не домой, а к бомбардировщикам. Догнали их быстро. Они как раз подходили к своему аэродрому, когда мы настигли их на бреющем. Я сомневался, что они меня видели, но все равно велел Степке «делай как я» и рванул ручку на себя. Такой трюк мы с ним изучали. Это не так просто, как кажется. Нужно определить скорость летевшего сверху аппарата, разогнаться и уйти в резкий набор высоты, на середине убавив обороты, чтобы по инерции достигнуть нужной машины и зависнуть рядом на той же скорости. У меня в первый раз тоже не получилось, но потом набил руку, и это уже не казалось чем-то особенным. Главное — хороший глазомер и некоторая ловкость.

В общем, я завис рядом с ведущим бомбардировщиком. Судя по тому, что самолет дернулся, меня заметили. Огня я не опасался, опознавательные знаки были отчетливо видны.

Помахав рукой повернувшемуся в мою сторону летчику в зеркальных очках, как у меня — их американцы стали поставлять, но они все равно были дефицитом, — сделал рукой жест, что прошу принять гостей. Согласно кивнув головой, он коснулся наушников.

— По рации не проще? — услышал я.

— Проще, конечно, но где интрига? Интерес?

— И забывчивость?

— Ну не без этого. Так как насчет чаем угостить?

— Милости просим.

— Хорошо. Степка, поднимайся, не бойся, они стрелять не будут.

Ведомый, в отличие от меня, повторить трюк не смог и завис на пятьдесят метров ниже. Прибавив газу, он занял свое положенное место, и мы занялись охраной бомберов, пока они заходили на посадку.

Открыв фонарь, впуская в протопленную кабину морозный воздух и единым щелчком отстегнув ремни, я стал вылезать из кабины. Сперва сел на край, потом перекинул ноги, аккуратно опустился на скользкое крыло и скатился на землю. Это все давно было отработано и со стороны смотрелось довольно красиво. Раз-два-три — и на земле, вернее, на утоптанном снегу.

От своей машины ко мне уже шагал ведомый. Мельком глянув на него, осмотрелся. Сверху не особо разглядишь. Видно только протоптанные тропинки и взлетную полосу, немногочисленные строения и дымы из труб. Мысленно прикидывая варианты, я повернулся к быстро приближавшимся людям. Первыми меня достигли механики и другая обслуга, с любопытством разглядывая, но не подходили, робели. Поставив ведомого руководить маскировкой машин, я снова осмотрелся.

От бомбардировщиков к нам уже торопливо шагали их экипажи — некоторые бежали — со стороны небольшого строения (судя по антеннам — штаб) катилась машина.

«Сто метров пройти не могут. Буржуи!» — подумал я о пассажирах. Однако оказался не прав. Сперва из машины показались костыли, потом уже и их владелец в звании подполковника. Мы одновременно захромали друг к другу. Но дойти не успели — нас со Степкой захлестнула толпа летчиков.

«Я начинаю ненавидеть подобные проявления чувств», — под радостные вопли промелькнула грустная мысль, когда тело в очередной раз взлетело в воздух.

— А как ты его на вираже с разворота! — показывая рукой, с восхищением говорил командир группы, с которой мы повстречались, представившийся капитаном Ермоловым.

Горячая кружка в руках приятно грела пальцы. Обхватив ее обеими ладонями, я довольно щурился и, отхлебывая чай маленькими глотками, слушал капитана. Вокруг сидело все командование полка в количестве семи человек, даже особист был. Ведомый находился в столовой, его туда утащили спасенные нами летчики — угощать. Мы же обосновались в большой земляке, где квартировал командир полка подполковник Шмидт.

Я больше слушал, чем говорил. Мне было интересно знать, что из себя представляли эти люди, можно ли с ними вести общие дела, а планы насчет них у меня были немалые.

— Как вы их… Прям как щенят раскидали! От полка Егорова, что до вас стоял, мы подобной работы даже и не мечтали!

— Ну вы не совсем правы. Полк Егорова сейчас на пополнении и переподготовке. Между прочим, несколько летчиков этого полка изрядно удивили меня своим опытом и умением. Командир Центра просил одного из них, капитана Мамалыгу, остаться инструктором, а вы говорите… Если бы у полка Егорова были такие машины, то боюсь представить, что бы тут было. Хотя «ишачки» тоже машины ничего.

— Сравнили! Мы видели их работу и вашу. Тут совсем другое. Было видно, что для вас «мессеры» на один зуб.

Тут снова пришлось взять слово. Не люблю, когда мне приписывают лишнее.