Мы идем к монстрам (ЛП)

Я не смогла бы настаивать на этом, ведь она сама этого не слышала; это только сделало бы меня более сумасшедшей. Но теперь меня поразило, что эти странные слова на звуковой дорожке, которые Кеззи признала, что включает, звучали… ну, они звучали как бы сатанински. Вот о чём я думала. Может быть, это то, чем на самом деле был Альфа-Хаус, своего рода шабаш ведьм или сатанинский культ? Во-первых, Кеззи устроила истерику из-за креста Мерси, а затем все должны были быть девственницами. Может быть, Корван или Карвен, или даже они оба спрятали в женском обществе культ поклонения дьяволу, и они сознательно сделали правилом, чтобы туда могли входить только девственницы? Я не верила в такое дерьмо, но — бля! — что я должна была думать? Может быть, слова на звуковой дорожке были чем-то вроде заклинания, а та книга переводов, которую Кеззи читала всё время… Может, это была какая-то сатанинская библия?

Может, нас готовили к чему-то…

Ханна выглядела раздражённой.

— Как ты думаешь, каким будет окончательное испытание?

Мой голос походил на наждачную бумагу.

— Думаю, мы потеряем девственность, — сказала я.

Но потом подумала:

«Либо это, либо Кеззи принесёт нас в жертву…»

********

Мы уехали в Rolls-Royce около семи часов вечера. Поначалу было не так много разговоров. Кеззи возилась со своими волосами и помадой, в то время как мы с Ханной сидели, держась за руки на заднем сиденье, дрожа, как будто мы простудились, только было восемьдесят градусов по Фаренгейту. Через час в дороге я спросила:

— Мисс Кеззи? Куда мы едем сегодня вечером?

— Немного к северу от Провиденса. Чтобы добраться туда, потребуется ещё около двух часов, — она оглянулась и усмехнулась. — Мы едем на ферму.

Челюсть Ханны сжалась, но я простонала:

— Я должна была знать. Сельскохозяйственные животные…

Кеззи засмеялась.

— Я думала, что это поможет вам в жизни. Но нет, девочки, вам не придётся вступать в какие-либо половые контакты с сельскохозяйственными животными…

— Хвала Господу! — воскликнула Ханна.

— Видите ли, эта ферма была заброшена на протяжении десятилетий. Здесь больше нет коров, свиней или кур. Фактически, первоначальный фермерский дом больше не стоит. Он сгорел в 1771 году.

— Тогда… зачем мы туда едем? — спросила я.

— Это имеет историческое значение — я бы сказала, сама собственность. Когда-то она принадлежала очень успешному торговцу по имени Джозеф Карвен, который, кстати, умер в ту же ночь, когда сгорел дом. Вы, девочки, уже знаете, кто это, но не помешает повторить. Ты — Ханна?

Кеззи знала, что я и так повторила бы. Она посмотрела на Ханну, которая на минуту запнулась, а затем сказала:

— О, да! Он тот парень, который основал колледж.

— Хорошо. Поскольку Неделя Испытаний сейчас подходит к концу, и поскольку я полностью уверена, что вы обе, девочки, будете приняты в Альфа-Хаус завтра, я думаю, что сейчас для меня самое время быть более откровенной с важной информацией. Вам, может быть, будет трудно в это поверить, а может, и нет, но в любом случае это не имеет значения, — она что-то достала из сумочки. — Энн, ты явно более внимательна. Позволь мне показать тебе кое-что. Посмотри на это, а затем скажи мне, что ты думаешь, — а затем она протянула мне свой брелок с ключами и сказала: — Изучи это, пожалуйста.

— Просто связка грёбаных ключей, мисс Кеззи, — сказала я.

Её голос повысился.

— Ну, тогда, чёрт возьми, изучи это с бóльшим вниманием.

Потом я поняла, что она имела в виду. Одна из вещей на кольце не была ключом. Это был прямоугольный кусок металла длиной около двух дюймов. Он выглядел старым.

— Вот эта штука… похожа…

Это была латунная табличка, тёмная от времени. На обоих концах было отверстие для винтов, и через одно из этих отверстий проходило само кольцо. Я покосилась на едва читаемую гравюру.

Джозеф Корван, эсквайр и джентльмен колонии Род-Айленд,

Родился 28 февраля 1662 года,

Умер 12 апреля 1771 года.

— Ну, Энн?

Я сначала не уловила.

— Это похоже на табличку с именем под портретом в гостиной, только оригинал, не так ли? Эта действительно старая, но та, что в доме, выглядит новой.

— Это потому, что она новая. Но, конечно же, это ещё не всё, что ты должна посчитать достойным внимания в пластине.

Я заметила даты.

— Погодите… Родился в 1662 году и умер в 1771 году! Даты ошибочные, мисс Кеззи! Судя по этой табличке, Корван прожил… — через пять минут я выдала: — Сто девять лет!

— Твой разум похож на стальной капкан.

— Но это невозможно, мисс Кеззи, — сказала Ханна. — Никто не живёт так долго.

— На самом деле некоторые люди живут так долго, но это бывает очень, очень редко, — сказала Кеззи.

Я уже почувствовала запах пиздежа.

— Кто-то изменил даты. Эта табличка была заменена новой, а на новой написано, что Корван умер в 1711 году.

— Точно. И ты можешь предположить, почему?

Моя голова усиленно соображала.