Мы говорим на разных языках (СИ)

Герда немного удивленно вскинула голову, пытаясь понять, кто мог прийти к ней самым ранним утром в выходной день. Подруги и мать старались не беспокоить ее, зная, что она предпочитает отдыхать в одиночестве. Аника точно раньше пяти не зашла бы, да и позвонила бы предварительно, опасаясь разозлить подругу. Дима укатил в Египет…

Звонок повторился.

Поднявшись из-за стола и пройдя в коридор, Герда открыла дверь.

На пороге стоял Грэй.

- Привет!

- Привет, – Герда с трудом справилась с минутным удивлением. – Я только что думала о тебе…

- Да? – он фыркнул, приподнимая брови, и немного неловко переступил с ноги на ногу. – А меня ваш консьерж пропускать не хотел, пока я визитку не показал, к кому именно иду. А что ты думала?

- Я думала, что ты не появишься, – Герда чуть посторонилась, приглашая Грэя войти, и закрыла за ним дверь.

Застыв в коридоре, она с интересом наблюдала, как Грэй снял ботинки и огляделся по сторонам, как будто оценивая обстановку.

Конечно, с тех пор, как в детстве он представлял себе эти шикарные особняки и квартиры, прошло много лет, и эта изысканная роскошь уже не вызывала восторга или трепета. Дорогая квартира не тронула Грэя совершенно, а вот высокие потолки с лепниной почему-то едва не заставили пригнуть голову, словно с них нависал невидимый лед.

- Пройдешь? Или так и будем в коридоре стоять? – Герда улыбнулась, стараясь скрыть свою растерянность.

Она сама не поняла, почему ей вдруг стало так неловко, и словно извиняясь, указала рукой на кухню.

Вообще приди к ней в гости подруга или мать, ей бы и в голову не пришло звать их туда, но Грэя просто нелепо было пытаться пригласить в гостиную и подать туда чай. Единственное место в квартире, которое показалось хоть сколько-то подходящим, была именно кухня, где в раковине лежала пара немытых блюдец и стоял кофейник.

Герда прошла следом за ним и с некоторым интересом стала наблюдать, как Грэй уселся в низкое кресло, поджав ногу, и начал изучать взглядом потолок и стены.

- Чай?

- Нет, – он отрицательно качнул головой. – Кофе.

Герда ткнула кофеварку, на миг оставшись спиной к своему внезапному гостю. Ей нужен был этот короткий промежуток времени, чтобы привести в порядок лицо и справиться с паникой. Она поняла, что не знает, что сказать Грэю и о чем вообще с ним говорить. В ночных иллюзиях все было как-то просто и легко, но вот сейчас, в реальности, она почему-то ощущала себя очень скованно и неловко. Как и в их первую встречу, когда все запланированные реплики и жесты разлетелись вдребезги.

- Ты в порядке? – неожиданно прозвучал вопрос за спиной, и Герда невольно вздрогнула от хрипловатого тембра голоса, какого никогда не бывало у Димы.

- Да, конечно, – соврала она, слегка пожав плечами. – Почему ты спрашиваешь? Я так плохо выгляжу?

Грэй поднялся и подошел к ней почти вплотную.

- Сегодня, как я понимаю, 9 дней со смерти твоего отца, если я все правильно посчитал, – негромко объяснил он. – Подумал, что ты снова можешь убежать в дождь… Там моросит уже.

Герда сжалась, поняв, что он все верно сопоставил, и, вероятно, не случайно не беспокоил ее эти дни. Он не исчез, как она думала, просто выдерживал вежливую паузу траура.

- У нас в семье не принято отмечать эту дату, – словно оправдываясь, сказала она. – Так повелось… Мы оплакиваем умершего только три дня.

-А у нас принято в этот день говорить о том, кого не стало, только хорошее, – возразил Грэй.

Герда резко обернулась и уперлась глазами ему прямо в лицо. Грэй подошел слишком близко, с точки зрения ее общества, переступив границу личного пространства, в которое ее еще с детства учили не вторгаться без дозволения. Он смотрел на нее с сочувствием и легкой нотой беспокойства, словно жалел.

- Твой кофе, – Герда протянула чашку и отвернулась, стараясь скрыть горечь во взгляде.

Грэй взял фарфоровую чашечку и поставил на стол, неожиданно положив руки ей на плечи.

- Сколько горе ни прячь, меньше его не станет, – негромко произнес он. – Расскажи, выпусти из души боль. Она же все равно сожрет тебя изнутри, если ты будешь делать вид, что ее нет. Со мной можно не врать, что ты не тоскуешь.

- Откуда ты знаешь о том, как меряют горе? – Герда обхватила себя за плечи, невольно сплетя пальцы с пальцами Грэя. – Ты тоже терял кого-то?

Короткий вздох шевельнул волосы на ее виске.

- Это мой брат так говорит. Он уверен, что беду нельзя пережить, запирая ее в себе… и сам так делает все время.

Герда повернулась, подняла глаза и окунулась в грозовой омут чужого взгляда. Слишком живого, слишком настоящего для того, чтобы можно было ему противостоять. Да она этого и не хотела совсем.

Глаза Грэя просто непозволительно ярко выражали сочувствие и понимание. Таких глаз не должно было быть в мире, потому что так не дано смотреть людям… тем людям, к которым Герда привыкла.

- Я не хочу сегодня говорить о боли, – возразила она, не отводя взгляда. – Отец был таким же, как ты, живым и настоящим… он очень меня любил…

Последние слова она уже прошептала ему в губы, прежде чем коснуться их своими.

Грэй коротко ответил на поцелуй, но тут же отстранился.