Мы еще встретимся

Мать, кажется, поверила этому, хотя он не сомневался, что их сегодня же отправят на фронт. Немцы, по слухам, приближались к Луге.

Мобилизационный пункт помещался в большом клубе на площади. Ребриков уже знал это помещение. Здесь когда-то осматривали и брали на учет их, допризывников. По знакомой лестнице он поднялся в помещение фойе. Теперь оно называлось залом ожидания. По фойе ходили люди разного возраста, в штатском. Иные из них пытались читать разложенные на столах газеты, другие томились, ожидая своей судьбы, в клеенчатых креслах. Почти все были незнакомы друг с другом и говорили между собой мало. Очень часто поднимались и уходили курить на лестницу.

Иногда из соседней комнаты, где за обложенными папками столами сидели писаря, выходил военный со списком. Тогда в зале становилось тихо. Приходили все, кто был в других помещениях. Военный выкрикивал номер группы и перечислял фамилии тех, кто в нее был занесен. Услышав свое имя, люди брали вещи, некоторое время нестройно еще толпились у дверей, а затем под командой назначенного старшего покидали мобилизационный пункт.

В комнате, где составляли списки, Ребриков сдал повестку.

Уже немолодой писарь, в военной форме без знаков различия, поднял на него усталые глаза:

— Паспорт…

Володька вынул единственный свой документ и протянул его.

Новенький паспорт был жестоко надорван и тут же полетел в желтую фанерную урну, видно оставшуюся от избирательной кампании. Ребриков вздохнул. Ему стало жаль не так-то давно полученного паспорта.

Писарь взглянул на него, улыбнулся:

— Теперь долго не пригодится.

Нужно было ждать. Убивая время, Ребриков стал рассматривать висевшие по стенам копии со знаменитых картин. Но рассматривать было совершенно нечего. Те же всем надоевшие медведи в «Утро в лесу», те же знакомые «Запорожцы», и опять лес, и опять речки… Вдруг кто-то закрыл ему сзади глаза большими теплыми руками. Володька вырвался. Перед ним стоял улыбаясь Рокотов. Вот это был случай!

— Здоро́во! — сказал Рокотов.

— Ловко. Значит, вместе?

— Выходит. Молчанова вчера вызвали, а сегодня до наших букв дошло.

— Куда его?

— А кто знает… — Рокотов пожал плечами, и тут вдруг они увидели направлявшегося из комнаты учета Чернецова.

— Серега!

Тот обрадовался ребятам так, словно не видел их годы. Все трое сразу повеселели.

— Может, в одну команду попадем?

— Может быть.

Повестки у всех, как выяснилось, были одинаковые — синего цвета.

— Пошли в буфет пиво пить.

— Нету там пива, — вздохнул Рокотов.

— Ну хоть лимонаду выпьем за такое дело.

Но Чернецов идти в буфет отказался, объясняя, что ему куда-то нужно позвонить, и сразу же исчез.

Ждать вызова пришлось долго, и за это время Чернецов частенько куда-то таинственно исчезал и снова появлялся, уверяя, что ходил звонить по телефону.

Объявили, что в зрительном зале будет концерт. Володька и Рокотов пошли в зал.

Пела певица, выступал фельетонист. Потом объявили солиста на гитаре. На сцену вышел лысый актер.

— Я его знаю. Он у нас дома был, — сказал Ребриков.

Но Рокотов ему не очень поверил.

Тогда Володька дождался и, как только маленький гитарист закончил номер, пошел к двери, из которой выходили исполнители:

— Здравствуйте…

Актер поднял на него быстрый и недоуменный взгляд.

— Я Ребриков Володя…

— А-а, Володечка! Милый вы мой, дорогой… Как же… Значит, здесь оформляетесь… Ну что же, дело такое, всех, кажется… — бормотал гитарист, тряся руку Володьке. — Я вот, знаете, по три шефских в день… Ну, передавайте привет вашим.

— Так я их, возможно, больше не увижу, — сказал Ребриков.

— Ах да! — актер спохватился. — Ну так я при случае передам привет от вас.

И, еще раз обняв Володьку, он побежал догонять своих.

Около пяти часов их стали вызывать по одному к капитану, сидящему за столом в отдельной комнате.

— В общевойсковое училище пойдете, — сказал тот Ребрикову. — Устраивает?

Ребриков пожал плечами. Капитан, наверное, шутил. Володька вообще собирался отправиться прямо на фронт, а тут — училище…

— Хорошо. Ждите.

Потом вызвали Рокотова. Он возвратился раскрасневшийся, счастливый:

— В танкисты!

Позже всех из комнаты, где сидел капитан, явился Чернецов.

— В артиллерийское, — сообщил он. — Я сказал, а капитан говорит: «Ладно».

Было очень обидно, что не сговорились раньше и не попали вместе. Но жалеть было поздно. Чернецов тут же снова исчез:

— Я сейчас…

Скоро человек, выкликавший по спискам, крикнул:

— Команды в училище, выходи строиться на улицу!

Забрали сбои пожитки и стали спускаться по лестнице.

На площади сразу выяснилась причина таинственных исчезновений Сергея. Оказывается, все это время его там дожидалась Майя Плят. И теперь, кажется, собиралась идти с ним в училище. Увидев Ребрикова и Рокотова, Майя сильно покраснела, потом сказала:

— Счастливо вам, мальчики.

— И вам счастливо, семейная пара.

Артиллеристы ушли первыми. Высокий, немного сутуловатый Чернецов шел позади команды. Рядом с ним, напрасно стараясь попасть в ногу, семенила Майя.

5

— Подъем!.. Подъе-ем!

Ребриков отлично слышал, как уже в третий раз кричал дневальный, но глаза, хоть убей, никак не открывались.