Мы – до нас

Плита дрогнула и слегка приподнялась…

– Только умоляю вас, осторожнее! – бегая вокруг нее, просил академик. – Она может быть треснутой, и тогда трудно представить, какие могут быть последствия…

– И – два! – не слушая его, продолжил дядя Андрей.

– Есть, есть мозаика, Владимир Всеволодович! – юркнув почти под плиту, радостно закричала Юля.

– И – тр-р-ри!

Спины поднимавших плиту людей одновременно разогнулись, и раздалось единое радостное:

– Есть!!!

– Надо же, какой был у нас правитель! – послышались восхищенные голоса.

Студенты, все как один, так дружно кинулись смотреть, что же там на другой стороне, что плита угрожающе пошатнулась. Хорошо, сельские мужчины были опытнее в таких делах, остались на месте, иначе плита бы всей тяжестью рухнула назад, и, как опасался Владимир Всеволодович, не миновать беды, причем не только с плитой…

Только после того, как плиту основательно установили и подкрепили двумя подпорками, академик первым обошел ее, взглянул и с восхищением покачал головой:

– Это – самая лучшая находка за все время моей археологической жизни!..

На мраморной плите перед ним во всем своем великолепии раскрывалась почти полностью сохранившаяся мозаика. Ствол и листья дерева, цветы, бабочки, птицы, какое-то особенное, неземное солнце… Все это было, в основном, фрагментами: – там птичье перышко, тут часть грозди винограда, здесь причудливо извивающаяся ветвь, – но перед опытным взглядом академика сразу слилось в единую картину…

– Ты… видишь? – чуть слышно окликнул он Валентина.

– Да, – райские кущи… – тоже, как завороженный глядя на плиту, кивнул тот.

– Конечно… – улыбнулся Владимир Всеволодович и, не без труда отрывая повлажневшие глаза от мозаики, обернулся к стоявшим за его спиной людям:

– Ну, поняли, наконец, что такое полная гармония?

И улыбка медленно стала сползать с его губ.

Не только мужчины, но и многие из студентов переминались с ноги на ногу и недоуменно переглядывались. Им не хотелось огорчать академика. Но и понять что-то в этих орнаментах и фрагментах они, как ни старались, ничего не могли.

– Вроде как луг какой… – осторожно стали высказывать свои предположения люди.

– Или лес…

– Ага, во время весенней охоты на уток…

Дядя Андрей тот и вовсе предположил:

– Может, мы ее не тем боком поставили.

– Да молчал бы уж лучше! – зашикали на него остальные. – Сами мы перед ней, видать, и правда, не теми боками стоим!

Словом, плита не произвела на всех того впечатления, на которое так надеялся Владимир Всеволодович.

И только Наталья Васильевна, блаженно прищурившись, прошептала:

– Красиво-то как! Просто глаз не оторвать…

– А? Что? – услышав ее голос, словно очнулся академик и попросил как можно скорее принести найденный ею камень.

Плита в некоторых местах оказалась щербатой. Но для этого камня сразу же нашлось его родное место. Валентин осторожно приставил его к нему и сообщил:

– Есть потери. То есть нет первой цифры…

– Говори, не тяни! – заторопил его академик. – Главное, чтобы самые последние сохранились!

– Сохранились, сохранились, Владимир Всеволодович! Значит, так: ХАГ…

– Какие же это цифры? Это же буквы… – недоуменно посмотрел на ученых тракторист.

– Все правильно! – остановил его Владимир Всеволодович. – Раньше, еще со времен античности, люди обозначали цифры буквами, а христиане вели счет годам от сотворения мира. Чтобы получить дату в понятном для нас, современном летосчислении, нужно произвести небольшие математические подсчеты и вычесть из даты от сотворения мира время, протекшее от сотворения мира до Рождества Христова – 5508 лет. Что получается в итоге, Даниил?

– Одна тысяча сто пятый год! – немедленно отозвался тот.

– Вот те раз! – развел руками дядя Андрей. – Это, что же, нашей Покровке, выходит, – девятьсот лет?! Выходит, она старше Москвы?

– Да при чем тут Москва? – накинулся на него тракторист. – Ты глубже, глубже борони! Не девятьсот – а ровно девятьсот лет! Юбилей! Причем как раз в точку: ведь сказано – летом!

– Не летом, а «В Лето», то есть – в таком-то году, как принято было тогда писать, – поправил его академик. – Но, в принципе, вы совершенно правы. У вашего села, действительно, юбилей! И плита эта обнаружена действительно летом! И именно сегодня, 27 июня, в день памяти вашего князя! – торжественно возвысил голос он и шепнул Валентину: – Вот на что я надеялся!

– Как – неужели Мономаха? – покрутил головой уже начавший уставать от такого изобилия новостей дядя Андрей.

– Нет, другого, – улыбнулся ему Владимир Всеволодович, – святого Мстислава Храброго, он княжил на полвека позже него. А ну-ка, Даниил, просвети-ка нас…

Даниил кивнул и, пару мгновений подумав, ответил: