Мы для нас

— Да не надо мне! — крикнул зав. — Аналогия же. Мы же о времени рассуждаем.

— Ах, да, конечно, — спохватился зам и задумался. Потом жалобно сказал:

— Воля ваша, конечно, вы начальник. Вы мне можете приказать и всему коллективу тоже. Но ведь солнцу-то вы приказать не можете вставать на час раньше. Солнце вас не послушается.

— И не замахиваюсь я на солнце! Я же только стрелочки на часах передвигаю. Просто летом раньше рассветает, и для экономии электричества все договорились вставать на час раньше. И соответственно раньше ложиться.

— Но ведь летом и темнеет позже, — сказал зам. — И придется при солнце ложиться.

— А вам жалко? — спросил зав. — А чего ее ждать, темноту? В темноте нехорошее творится. Хулиганство, дорожные происшествия, излишняя любовь.

— Так тогда, может, проще сделать так, чтобы и летом и зимой одинаково было? — предложил зам. — Очень уж сейчас неудобно: бывает, в июне сидишь-сидишь, а все не смеркается. Пересидишь свое, а утром рано— на службу. Да еще вы час отнимаете. Когда же спать-то?

— Как же вы уравняете лето с зимой?

— Да по вашему же принципу: летом отобрать несколько светлых часов как бы взаймы. А зимой отдать, чтобы так на так вышло.

— Но солнцу-то не прикажешь!

— Солнце не трогать. А издать приказ, чтобы зимние полчаса считать за час. А летом — наоборот.

— Ну! — с изумлением сказал зав. — Ну и ну!

— Летние сутки считать по восемнадцать часов, — продолжал зам, — а зимние...

— Стоп! — отчаянно крикнул зав. — Я просьбу отменяю: вы сотрудникам ничего не объясняйте, я им сам скажу.

— Хорошо, — согласился зам. — А мне-то как завтра приходить, в восемь или в девять?

— В восемь, пожалуй, — неуверенно сказал зав. — Или нет, в девять, но по переведенным часам. Или нет, лучше завтра не приходите вообще. Да! Вы ведь, помнится, в отпуск хотели? Вот и отлично, идите-ка в отпуск с завтрашнего числа. Пишите заявление.

— Спасибо, — сказал зам. — А после отпуска во сколько приходить?

Шкафы встроенные, три штуки

Смирнов позвонил, и дверь стремительно распахнулась, как будто за ним следили в замочную скважину. Он увидел чистенькую, сдобную старушку. От нее веяло положительностью. Таких старушек неутомимо разыскивают режиссеры детских фильмов на роли добрых бабушек.

— Извините, — сказал Смирнов. — Здравствуйте. Извините.

— Ах, да вы весь мокрый! — воскликнула бабуся. — Проходите, проходите.

Смирнов неловко прошел в коридор.

— В том-то и дело, — пробормотал он. — И откуда только этот ливень взялся?

Мечта режиссеров захлопотала, заворковала, засеменила вокруг гостя.

— Пиджак снимайте, я его сейчас в ванную, на батарею. Пока мы с вами тары-бары, он и подсохнет. Туфли тоже снимайте, вот шлепанцы. Так и простудиться недолго.

— Ну, — подтвердил Смирнов. — Я ведь только что отгрипповал. У вас таблетки не найдется?

Он снял дымящийся пиджак и поежился.

— Ерунда! — сказала бабуся. — Вам согреться надо. Я сейчас чаю с медом.

— На такое не рассчитывал. — благодарно сказал Смирнов.

Бабуся укатилась на кухню и через минуту бодро возвестила:

— Милости прошу сюда!

Смирнов прошлепал к ней. Чай уже был налит в толстую солдатскую кружку. В розетке, благоухая, белел мед.

— Пейте, — лучилась бабуся. — Кстати, кухню посмотрите. Хороша, а? Восемь метров. Ну, — семь девяносто, неважно. Зато квадратная, удобно.

— Благодать. Ожил, — громоздко встав, поклонился Смирнов.

Сдобная старушка покатилась из кухни. Смирнов шлепал следом. Старушка сунулась в ванную.

— Ну-ка, как ваш пиджак? Ничего, сохнет. Трубы горячие. У нас что-что, а топят славно, никогда такого не бывало, чтобы холодно. А как вам ванная? Хороша? Просторная, главное. Тут и стиральная машина помещается, и бак с бельем. Что вы, это такой плюс! Вы пиджак не трогайте, пусть еще посохнет, идемте, я вам комнаты покажу. Комнатки тоже прелесть. Светлые, изолированные. Шкафы встроенные, три штуки. Ну? Как вам? А эта?

— Да, — похвалил Смирнов.

— Бонбоньерка, а не квартира! — по-старинному похвалилась бабуся. — А антресоль заметили?

— Антресоль богатая, — подтвердил Смирнов, задрав голову. — Тонн пять водоизмещением.

— Я и говорю — Ноев ковчег! — с удовольствием захихикала бабуся.

— Вот только первый этаж у вас, — пожалел Смирнов.

— И что это все первых этажей боятся? — рассердилась она. — В мое-то время все на первых этажах жили, других не было. И ничего. А сейчас согласны в преисподней поселиться, лишь бы не на первом.

— Ну, так ведь лоджий нет.

— А зато у нас паркет. У вас паркет?

— Нет, — сказал Смирнов. — Линолеум. Я на восьмом этаже живу.

— А лифт, бывает, портится?

— Бывает, портится.