Мы, дети золотых рудников

– Да что уж говорить, мы сами лошары. Не смогли убежать, – злится он. – Все тренировки впустую… Надо увеличить нагрузку. С завтрашнего дня меняем режим! Тренироваться будем больше на полчаса!

До самого дома нашего сурового тренера мы стонем и возмущаемся.

На кухне снимаем пленку с сосисок, чистим кабачок и морковь.

Кирилл поручает мне ответственную задачу – нанизывать на спагетти нарезанные кусочками сосиски.

– Зачем? – удивляюсь я.

– Когда макароны сварятся, то они будут просто зачупато смотреться с надетыми на них сосисками. А вообще не спорь с шеф-поваром!

Он нарезает сосиски и подает мне кусочки.

– Смотри, эта сосиска похожа на Игорька. – Кирилл показывает мне самую маленькую, бракованную сосиску.

Я смеюсь.

– Ах, так? Тогда вот эта морковка похожа на тебя! – Игорек вырезает на морковке рожицу и показывает нам. – А вот этот чесночок похож на Хонюшку! – Он вырезает на зубчике чеснока улыбку. – Хм. А где у нас тут Ваня?

– Вот он! – Я беру из сумки на полу огромный кабачок и со стуком опускаю его на стол.

Кирилл с Игорьком хохочут. Тем временем я вырезаю на кабачке глазки и рот.

Все вместе осматриваем наши изделия.

– Прямо большая счастливая семья! – заключает Игорек.

Правда, нам приходится разрушить нашу продуктовую семью. Игорька кинуть в кипящую воду, а остальных ее членов порезать.

Вдруг за занавеской я замечаю что-то на балконе, на что никогда раньше не обращала внимания в этой квартире. Что-то очень знакомое…

Выхожу на балкон.

Боже мой! Это корова из проволоки, которая стояла на въезде в наш поселок восемь лет назад. Корова из детства!

– Кир, откуда она у тебя? – удивленно спрашиваю я, гладя проволочную голову.

– Ах, это… Познакомься с моей женой. Роднуля моя. Люблю ее. – Кирилл нежно обнимает корову за толстую шею.

Я делаю сердитый вид.

– Постой… Та к вы ее унесли? Это же воровство! Мне в детстве так нравилась эта корова – а вы ее украли!

– Да, знаю, я дикий мужчина, живу по традициям старинных времен, когда умыкание невест было в почете. Что поделаешь. Древнейший ритуал, предваряющий брак.

Кирилл хитро смотрит на меня и подкручивает пальцем воображаемые усы.

Я хихикаю.

– На въезде поставили другую корову. Но она отличается от этой – не такая толстая.

Кирилл смотрит на корову уже серьезно.

– Ты знаешь, она всегда меня выручает. Иногда бывает так плохо, просто невмоготу – и тогда я прихожу сюда. Рассказываю ей обо всем, что тревожит.

Она смотрит на меня своими проволочными глазами и все понимает, представляешь? Человек и тот не всегда поймет. А эта корова, да еще и неживая… Она всегда понимает.

Я киваю. Ничего не говорю. У многих вещей есть своя история. И душа. И они куда лучше людей смогут тебя понять.

Мы заканчиваем готовку сосисок с макаронами и овощного рагу.

Накрываем на стол, предварительно убрав со стула традиционные «газовые гранаты» – чьи-то грязные носки.

Вареные макароны с нанизанными на них кусочками сосисок действительно смотрятся эффектно!

После ужина, захватив чашки с чаем, выходим на балкон. Кир щелкает выключателем, и на корове загорается множество лампочек. Игорек садится на парапет, Кирилл устраивается в стоящей тут же садовой тачке, а мы с Ваней усаживаемся на полу.

Смотрим на мигающие лампочки и слушаем Ваню, который тихим голосом пересказывает нам истории из прочитанных книжек. Сегодня он рассказывает про известного пирата, создателя пиратского кодекса по прозвищу Черный Барт, который захватил более четырехсот кораблей. Он был неоспоримым лидером в своей среде, сильным и неуловимым джентльменом удачи. Переплюнул в крутизне даже Черную Бороду.

Тихий рассказ Вани о кораблях и морских сражениях навевает на нас дремоту.

Вокруг тишина и спокойствие.

Штиль.

Или затишье перед бурей?

* * *

Достаю из-под камня рубашку Кита и надеваю ее. Домой иду злая. Злюсь на всех Schund, в особенности на Архипа, который мешает мне жить. Злюсь на себя, потому что не могу ему противостоять. Злюсь на Кита, который никак не решит, на чьей он стороне. Злюсь на весь мир.

Ранка на плече, нанесенная ржавым Messer, ужасно саднит. Наверняка в ней сейчас активно размножаются микробы. Надо ее промыть сразу же, как окажусь дома.

И тут совсем некстати, проходя по парку, я натыкаюсь на милую пару – девушку и юношу, которые несут в руках большой бумажный свиток, изрисованный сердечками.

– Мы собираем сердечки! Нарисуй сердечко за установление памятника любви в парке! – хором произносят парень и девушка.

Их приторные улыбки и ванильные голоса окончательно выводят меня из себя.

– А след от ноги на жопу тебе не поставить? – рычу я в ответ, с удовлетворением наблюдая, как с сахарных физиономий сползают милые улыбочки.

Расталкиваю сладкую парочку и иду дальше своей дорогой.

Я стыжусь своего поступка. Что с тобой случилось, Ханна? Ты никогда раньше не была такой грубой. Ты всегда всем мило улыбалась, была активисткой любого подобного начинания… Еще недавно ты бы с радостью нарисовала сердечко и охотно помогла бы этим двум симпатичным молодым людям. А теперь… Ты стала другой.

Придя домой, я никак не могу расстаться с рубашкой, несмотря на то, что дома тепло.