Мы будем вместе, я знаю!

Я сначала похолодела изнутри, а потом мне резко стало жарко. Действительно, через стеклянную дверь в холл я видела Даню, как он кому-то что-то говорит, куда-то указывает…

— Приехал… — пробормотала в слух, понимая, что мне срочно нужно присесть, а еще лучше, спрятаться подальше. Не готова я была сейчас встречаться с Даней.

— Ага! Прикинь!.. Нет, ну молодец, скажи же! Теперь я за тебя спокойна.

— Я в этом не уверена… — искала я глазами какой-нибудь стул.

— Эй! Не вздумай бухнуться в обморок! — рявкнула на меня Лена и повела к диванчикам вдоль стен. — Ты как будто привидение увидела, — ворчала она по дороге.

Не успели мы опуститься на диванчик, я даже дух не перевела, как и мысли не упорядочила, как Даня вошел в зал и принялся обводить его глазами, пока не встретился со мной взглядом. Вот тогда он направился к нам, не переставая смотреть на меня. Я же чувствовала, как сердце бьется все неистовее, и готовилась, сама не зная к чему.

Лена тоже замерла рядом, как и я боясь пошевелиться.

— Ленка, привет! — скользнул взгляд Даниила по моей подруге. — Как дела? Сто лет не виделись… — вновь встретился со мной глазами.

Мне же в этот момент показалось, что схожу с ума…

Даниил.

Первые два дня я был сам не свой. Обижался, злился, не верил и верил одновременно… И каждый вечер перечитывал письма Насти и свои. Пока, наконец, не осознал, что все это было, что мы любили друг друга, как только могут любить юные сердца. Этой любовью и болью, что нет ответа, была пропитана каждая строчка в письмах. Писали разные люди, а боль была одна. И кто-то, а теперь я знал, что родители Насти, перехватывали наши письма, не давали им долететь до адресата. А потом и вовсе решились на подлость и сообщили Насте обо мне страшную весть. Лучше бы я умер тогда для нее, чем выбрал другую, как считала она долгие годы.

На третий день дядя Саша заметил, что со мной что-то происходит. Я как раз разгуливал по квартире с телефоном в руке и думал, пора ли звонить Насте. Мне ужасно хотелось услышать ее голос, но пока еще я не понимал, что смогу сказать ей. Да и, кажется, она сама не стремилась со мной общаться, раз сегодня утром прислала в кондитерскую свою помощницу вместо себя. А ведь наши совместные дела мы и вели сообща, не передавая те посредникам.

— Что с тобой? Чего мечешься? — поинтересовался тренер.

— Узнал кое-что новое… про себя, — замер я посреди гостиной. — Про себя и про Настю. Ты знал?

— О том, что вы были знакомы раньше?

— Не только об этом. О том, что мы любили друг друга.

— Ну предположим знал, — кивнул тренер и преспокойно уселся в кресло.

— Знал и скрыл от меня? — возмутился я. — Разрешил делать из меня дурака?

— Что ты мелешь? Никто из тебя дурака не делал, — поморщился дядя Саша. — А сейчас ты сам ведешь себя как дурак. Настя призналась тебе?

— Призналась. После того, как я сделал ей предложение.

— А ты что? Ушел и хлопнул дверью?

— Я ушел, да, — нехотя признался, потому что и сам уже считал, что поддался эмоциям и повел себя как обиженный ребенок.

— Говорю же — дурак, — удовлетворенно хмыкнул тренер. — А я-то думал, что с тобой происходит… Теперь понятно.

— Что тебе понятно, дядь Саш? Зачем она это скрыла от меня? — прижался я лбом к стене, чтобы немного охладить голову, а заодно и мысли.

— Потому что я попросил ее об этом. Она хотела рассказать тебе все сразу.

— Ты?! Зачем? — потрясенно смотрел я на тренера.

— Ну а что бы изменили эти знания? — пожал тот плечами. — Ты бы заставил себя влюбиться в нее, только потому что любил ее раньше? Или постепенно в тебе бы росла вина, что не можешь относиться к ней, как раньше? Да и с головой твоей могло произойти все что угодно.

— То есть, это была забота обо мне, — усмехнулся я. Впрочем, насчет моей головы тренер попал в точку — с ней и сейчас творилось что-то непонятное. А иначе, откуда это сопротивление сумасшедшему желанию увидеть Настю? Каждый вечер мне приходилось сдерживать себя, чтобы не нестись к ней. И я не мог ответить себе же на вопрос — зачем это делаю.

— Не стоит делать из мухи слона — скажу я тебе, — философски изрек тренер. — Любишь ее? Вот и люби себе дальше…

— А она?.. Ведь мне казалось, что и она меня любит.

— Конечно, любит!

— Сейчас я в этом не уверен. Сейчас мне кажется, что с ее стороны это жалость…

— Говорю же, дурак! — сплюнул тренер. — Не веришь — спроси, вместо того чтобы накручивать себя и городить ерунду!

Накручивать себя я продолжал до конца недели. Благо хоть, на работе творился настоящий аврал. А еще и готовился грандиозный детский праздник, к которому мы с Динарой должны были наделать всяких разных десертов.

— Даниил Сергеевич! Это Ира… — позвонила мне помощница Насти за день до намеченной даты. — Завтра к двум нужно уже все подвезти. Успеете?

— Успеем, — заверил я ее. Осталось сделать совсем немного — все десерты уже были приготовлены и упакованы.

— А приедет… Игнат? — поинтересовалась Ира.