Мы будем любить всегда

– Конечно, – тут же ответил Даниэль. – Мы разрабатывали эти программы вместе. Мы сделали так, что Первая станция не обладает искусственным интеллектом, тут есть лишь цепочка программ, обеспечивающих слаженную работу. И в случае атаки цепочка сама по себе распадается, и все подчиняется ручному управлению. Это чтобы нас не захватили.

– Атаки бывают? – спросил Ник.

– Бывали. Пару раз, – ответил ему Шереметьев. – Мы отбивали и уничтожали атакующих. Для этого у нас имеются собственные мощности. Я кое-что здесь перестроил. Вам должно быть интересно.

Все четверо оказались в просторном круглом помещении, где не было, разумеется, окон, зато все стены по кругу занимали тонкие плоские мониторы, похожие на многочисленные глаза. Круглый стол посреди комнаты служил для них пультом управления.

– Я не создаю этих новомодных голограмм, знаете ли, – тут же оживился Шереметьев. – Работаю по старинке. Для каждой программы свой монитор, мне так удобнее. Даниэль, конечно, помогает, у него это виртуозно выходит. Но я и без него отлично справлялся. Таким образом я могу следить и за синтетиками, и за уцелевшими орбитальными станциями. Я практически нашел позывные всех станций и определил их местонахождение.

– Нам надо связаться со своими, – подсказал ему Ник.

– Свяжемся. Вы уверены, что там люди, а не синтетики? – Шереметьев взглянул на Ника с таким выражением, будто тот был маленьким мальчишкой, у которого в голове множество глупых идей.

– Уверены, – быстро сказала Эмма. – Работаем. Я кое-что соображаю во всем этом.

2

Эмма думала, что у Шереметьева все по-простому. Голограмм нет, сами программы простейшие, и потому нисколько не сомневалась, что быстро разберется во всем.

– Ты такая же умная, как Федор? – тут же спросил оказавшийся рядом Даниэль.

Шереметьев быстро оглянулся, всмотрелся в Эмму.

– Что ты знаешь? – спросил он.

Эмма в ответ лишь пожала плечами, наблюдая, как легко отвечает система.

– Здесь у меня все. Самое сердце станции, можно сказать, – снова принялся пояснять Шереметьев, и в его голосе послышалась неожиданная теплота.

Он нежно и одновременно деловито провел ладонью по краю стола-пульта, удобно расположился в кресле и уверенно прищурился. Здесь он чувствовал себя гораздо спокойнее, здесь было его настоящее место.

Ник остановился за креслом Эммы и лишь присматривался, не задавая вопросов.

– Вижу… – заговорила Эмма, потихоньку погружаясь в работу системы. – Это оборона Первой станции. Выходит, что с этой базы управление…

Она замерла, потрясенно вглядываясь в разворачивающиеся на одном из экранов файлы.

– Да, вся южная часть острова является, по сути, защищенной. Даже могильник старых роботов теперь принадлежит Первой станции, и мы с Даниэлем там командуем. Я расположил в тех местах запасной цех по производству роботов. – Скупая улыбка немного осветила суровое лицо Шереметьева.

– Роботов? Ты производишь роботов? – не поняла Эмма.

– Первая станция производит боевые машины, которые и защищают всю южную часть острова. Все продумано. – Шереметьев увлекся, склонился над пультом, и еще три экрана замелькали файлами и значками систем. – Синтетики все еще думают, что Могильник старых роботов – это их вотчина. Думают, что роботы надежно защищают эту местность. Но на самом деле всем в тех местах заправляю я. Все подчиняется мне, вот как обстоят дела на самом деле.

– А люди там есть? – уточнил Ник.

– Совсем немного. Они безобидны и легко управляемы. Но я не подключаюсь к их управлению. Не желаю управлять чужими мозгами.

– Роль Бога трудна, это верно, – понимающе кивнул Ник.

Эмма удивленно глянула на него, но спрашивать и уточнять, что он имел в виду, не стала.

– Таким образом вы можете видеть, что Первая станция готова к обороне. У меня достаточно мощности, чтобы удерживать остров. Но концентрированной и спланированной атаки я, разумеется, не выдержу. У меня нет достаточно сил, чтобы создать силовой щит и удерживать его, и потому я уязвим.

– Сидишь и прячешься, – с безжалостной точностью подсказал Ник.

– Лучший выход.

– Мы не будем нарушать твои порядки. Мы просто свяжемся с Третьей станцией в космосе и скажем, что мы тут и что Первая станция в работе.

Эмма вздохнула, вытащила заветную флешку Колючего. Сжала ее в кулаке, ощущая, как нагревается ладонь. На короткий миг показалось, что флешка до сих пор хранит тепло друга. Тонкая и нерушимая связь между ней и погибшим Колей, которую можно было ощутить только сердцем, придала сил. Ник понимающе кивнул и улыбнулся одними кончиками губ.

Флешка содержала в себе нужные программные наработки. С ее помощью Эмма надеялась создать голографический куб связи, так система будет функционировать быстрее. Пусть Шереметьев и работает по старинке, но это не значит, что надо придерживаться только его правил.

Флешка легко и быстро вошла в паз, Эмма дотронулась до пульта – и работа закипела.

– Отлично, девочка, – довольно произнес Шереметьев. – Я знал, что дети со станции «Млечный путь» будут необычайно умными. Вы были той бомбой, что я приготовил для синтетиков и для Сената. Для долбаного Сената!