Мы будем любить всегда

Дина вздохнула, откинула байковое синее одеяло и по узкой лесенке проворно спустилась вниз, по пояс замотавшись простыней. Натянула кроссовки, липучки которых тут же высветили внутреннюю температуру и влажность подошвы, сами застегнулись и мигнули веселыми огоньками. Чистая одежда находилась рядом, на светло-бежевой движущейся дорожке, под которой находились ряды полок. Ставшая знакомой до надоедливой скуки футболка и неизменные серые штаны, мягкие изнутри и снаружи.

Дина проворно оделась, забросила простыню на свой третий ярус и отправилась в душ. Одно радовало: душевые кабинки, закрытые матовыми пластиковыми панелями, были абсолютно изолированными. Хоть в душе можно было побыть одной.

Вода из тонких отверстий в потолке не лилась сплошным потоком, а окутывала тело плотным паром. Сначала, после нажатия первой серебристой кнопки, она подавалась густоватой субстанцией, содержащей моющее средство, ароматное и легкое, после которого не щипало глаз и тело вовсе не казалось скользким или мыльным. А потом надо было жать на желтую кнопку, и пар становился легким, почти прозрачным и полностью очищал тело.

Кнопки располагались на полу, прямо под ногами, и можно было довольно просто управлять всем этим делом. Достаточно наступить на кругляшки большими пальцами.

Сразу после душа – сушилка. Комнатушка, где из пола и стен подавался теплый воздух, высушивающий за пару минут и тело, и волосы. Там же Дина обычно и одевалась.

Жанку она застала около большущего зеркала, занимавшего всю стену длинного коридорчика с множеством душевых кабинок. Ее отросшие темные пряди после бестолковых воздушных струй сушилки торчали в разные стороны длинными темными стрелками, и подруга пыталась привести их в порядок.

– Что нового? – скорее для порядка, чем из интереса спросила Дина, становясь рядом и вглядываясь в собственное лицо.

Жанка, стянув на затылке хвост, повернулась, серьезно глянула, прижала к губам тонкий пальчик и выразительно округлила глаза. Потом зашептала, что после завтрака все собираются в одной из сушилок.

– Там будут близнецы, у них есть кое-что новенькое, – сказала она так тихо, что Дина с трудом разобрала слова.

– В сушилке? В какой? – удивилась Дина.

Видимо, в этот момент выражение ее лица стало совсем бестолковым, потому что Жанка закатила глаза, подняла брови, покачала головой и после, приблизив губы к уху Дины, яростно прошипела, что надо просто включить мозги и не тормозить.

– Не болтай! – Жанка вцепилась в запястье Дины и с силой сжала его. – Мы бы тебя не позвали, да близнецы захотели. Они сказали, что Колька потому с тобой дружил, что ты всегда была толковой. Не подведи нас! Никто больше ничего не знает, даже Ире не сказали. На всякий случай. Только мальчики, я и ты.

Дина лишь кивнула и постаралась не таращиться с глупым видом на важную Жанку.

2

Душевые кабинки с сушилками и туалетные комнаты находились в длинном и узком коридоре, одна стена которого представляла собой сплошное зеркало, а вдоль второй длинным рядом тянулись светло-серые полупрозрачные раздвижные двери.

Коридор с одного конца соединялся с игровой, а с другого заканчивался массивной железной дверью, всегда запертой. Дети со станции Моаг никогда не выходили из тех помещений, в которые их поместили.

Большая столовая с множеством столиков, скамеек, посудных шкафов и полочек с карандашами, тетрадками и книжками примыкала к игровой. Кубики, конструкторы и игрушечные машины занимали нижние ярусы шкафчиков, а наверху можно было найти даже коробки с шахматами и игральные карты. Множество конфет в высоких пластиковых контейнерах, множество странных длинных орехов, которые оказались очень вкусными. Множество непонятных высушенных фруктов и длинных, узких пастилок – всего этого водилось на крейсере инопланетян вдоволь, и все это было доступно даже пятилетним малявкам.

Дина конфетами и орехами не увлекалась. Ей нравились здешние лепешки – неизменный ежедневный завтрак. Зеленовато-желтые, испеченные из странных неизвестных злаков, они слегка хрустели и обладали невероятным вкусом. Дине нравился этот вкус, он чем-то напоминал картофельные чипсы, но был гораздо тоньше и немного мягче. Теплый вкус сытного завтрака.

К лепешкам полагалось три соуса: красновато-розовый, сливочно-желтый и абсолютно белый. Розовый, видимо, содержал в себе немного мяса, желтый обладал сырным вкусом, а белый – сладким. Дина каждое утро ела лепешки со всеми тремя соусами и запивала густой белой и кисловатой сывороткой, которую инопланетяне называли «кинель».

В то утро, когда Жанка сообщила про общую встречу, Дина почти не чувствовала вкуса еды – так она торопилась. Быстро проглотив пару лепешек, она на ходу выпила кинель, закинула в рот горсть орешков и, заметив похожие фигуры близнецов, направилась следом за ними.

Эти двое, сосредоточенные и чересчур нахмуренные, не оглядываясь, двигались к душевым. За ними торопился Кир: распихивал неугомонных пяти-шестилетних мальчишек, перешагивал через разбросанные кубики и детали конструктора.