Музыкант

– Подумаешь, маленький бонус за наши страдания. Ну не дали бы нам денег, разве от этого кому-то стало бы лучше?!

– А хотите узнать, сколько я заплатил бы китайцам, южноафриканскому агентству или, допустим, тому же Рэму… – Сафронов выдержал паузу. – Пятьсот миллионов. Так что я очень рад, что у нас с вами все так хорошо сложилось. Вы как-то погрустнели, Александр Николаевич. Из-за пяти тысяч? Или из-за полумиллиарда?..

Хуши сказал: «Для того, кто не любит дождь, будет только дождь. Для того, кто любит облака, будет чистое небо и небо, полное туч»

За окном все так же шел дождь. Небо заволокло тучами, от грома, отголоски которого еще час назад еле-еле улавливал слух, теперь дребезжали окна, на стоянке за отелем в машинах срабатывали сигнализации.

Гостей отеля предупредили о надвигающемся шторме и попросили какое-то время воздержаться от прогулок.

Саня лежал в ванной. Он купил себе новый костюм, и перед тем, как одеть его, хотел хорошенько вымыться. Он больше не стеснялся своего тела, теперь оно ему даже нравилось. Молодому растущему организму без мяса приходилось тяжко, а новая диета и физические нагрузки изменили его фигуру до неузнаваемости. Он раздался в плечах, руки оплели жгуты трицепсов, при сгибании их, даже без напряжения, вырисовывались массивные шары. Саня не разглядывал себя, но всегда чувствовал, что его разглядывают.

– Так и будешь дуться? – спросил Кастро. – Твои претензии – полный отстой: смотрите, как мы из-за него рисковали, мучились, а он, сволочь такая, просто обтяпывал свои делишки. Так ведь выбора не было ни у вас, ни у меня. А про то, что ты мне доверял, не обольщайся. Если бы доверял, вторую флэшку – дубликат, тоже отдал бы этому жлобу Сафронову. В мои слова о его бескорыстности ты не поверил. Перестраховался. Ты стал подозрительным. А обманывать подозрительных – это не то, что у наивного ребенка из-под носа конфетку стянуть. Нет, это искусство! Такая ложь – не ложь, такая ложь – соревнование. Мы, приятель, друг друга стоим. Так что давай без глупых претензий. Пакуй чемоданы. Завтра аэропорт, затем в лабораторию. Потом деньги поделим, разбежимся кто куда и забудем друг друга: я тебя, ты меня, а Рита нас обоих. Ты купишь себе самый навороченный телескоп и будешь пялиться на свои звезды. Я на своей яхте буду рыбачить на Ямайке, а Рита забабахает себе шикарную свадьбу. Выйдет за этого, как его, ты говорила, я забыл – Вадим, кажется. Во-о-от, и все будут счастливы, и заиграет джаз, и пойдут титры…

«А вы разве не расстались?» – спросил Саня.

Он передумал мыться, вылез из ванны, накинул халат. А как только собирался выйти, в ванной погас свет.

– Уже помирились, – ответила Рита.

Саня подошел к зеркалу. В полумраке казалось, что он видит не свое, а ее отражение.

«Выйдешь за него замуж?»

– Может быть.

«Любишь его?»

– Он честный человек. Он никогда меня не предавал.

«Я не это спросил».

– Я могу ему доверять. Он… хороший человек.

– Ты сегодня особенно красивая, – сказал Саня вслух. – Твои глаза, твои губы… Грин, вы видите ее? Вот в зеркале, это не я, это Рита. Она сама красивая девушка в нашем институте. Да и не только в нашем. Признайтесь, вы ведь никогда не видели таких красивых. Ведь не видели!

– Не видел.

– Знаешь, Грин прав, – теперь он обратился к Рите, – завтра мы расстанемся и никогда больше не увидимся. Я ухожу из института. Я так решил… Вот прямо сейчас решил. Но с Грином я не соглашусь в том, что… То, что с нами случилось, это подарок судьбы. С вами я пережил самые счастливые мгновения, и мне совсем не хочется расставаться. Меньше всего мне хочется расставаться с тобой… Но так надо.

– Почему ты решил уйти из института? – спросила девушка.

Свет снова включился. Магия исчезла, теперь в зеркале Саня видел только свое отражение.

– Ты столько раз проходила мимо… – прошептал он. «Кстати, ты думаешь, я забыл? А я ничего не забыл, – вдруг сменил тему. – Просто, с утра был дождь, я все ждал, что кончится, а он и не собирался. У кого-то сегодня день рождения! Я все помню. Знаешь, что придумал подарить? А вот подожди».

Саня вышел в комнату и стал одеваться.

– Вот как? – удивился Кастро. – Сколько тебе, Маруся, – тридцать пять?

– Ага. Девяносто пять, – ответила девушка.

– Сейчас я куплю тебе подарок, – сказал Саня, – а потом поздравлю по-настоящему. И пожелаю, чтобы о тебе написали тысячу песен, чтобы с тебя написали тысячу картин…

– Куда собрался? – удивился Кастро. – Дождь на улице!

– Переживем!

– А кейс оставишь, что ли?

– А, твои грязные деньги… Никуда они не денутся.

– Ты в первый раз обратился ко мне на «ты».

– Грин, ты стал мне близким, я даже считал тебя другом, и поэтому ты меня расстроил. Если бы я не считал тебя другом, мне было бы все равно. Но… почему ты не сказал?

– Не надо на улицу! – не слушал Кастро. – Там ураган. А насчет вранья, я уже говорил, не сказать всей правды – не значит соврать.

– Мы идем в город. Туда шторм не доберется.

– Еще как доберется!