Музыкант

Сколько раз смотрел на Луну, но никогда ее такой не видел. Будто живая! Как голубеют вены на ее коже. Вы ведь тоже видите, чувствуете, какая она теплая?!»

– Он рехнутый, – обозвалась Луна. – Слышишь, ты, сумасшедший? Я, может, и теплая, а вот ты скоро остынешь.

Саня опустил голову, отвернулся от окна и двинулся к шкафу.

«Какой у нас план? Что будем делать? Нам, правда, никто не поможет?»

– Никто. Драпать, драпать надо. Тут нас достанут: все перероют, рыла свиные. Поймают – кожу снимут.

Теперь ты – это я. Они уверены: ты знаешь то, что хотят знать они.

«Я ничего не знаю».

– Хуже азиатов нет, – предостерег Кастро. – Эти, когда пытают, калечат сразу. Отрежут что-нибудь эдакое, потом еще сутки мучиться, пока кровью не изойдешь. Если Рэм зацапает, повезет. Он часа за два все узнает, глаза выколет и нож в сердце. У него все быстро. Выбор, конечно, так себе… Одно радует – поймать Кубинца не просто. Повезло тебе.

Саня торопливо принялся сгребать с полок шкафа одежду. На пол полетели мятые рубашки, футболки. На вешалке нашел джинсы. Одну штанину натянул, другая долго не поддавалась: ноги тряслись.

«Футболка, рубашка пока навыпуск. Заправлюсь потом. Теперь второй туфель… Глаза… Глаза – это очень больно!»

– Не пугай его больше, – попросила Рита. – У нашего героя сейчас сердце выскочит.

Не обращая на нее внимания, Кубинец продолжал:

– Засветимся где подальше – в Бейруте. Можно в Мексику податься… В Уругвай. Главное, чтобы они отсюда убрались. Позвонишь своему дружку, этому Игорю, из какой-нибудь Камбоджи – их как ветром сдует. Тут сейчас всякого сброда набилось, как клопов в матрасе. Рэм уедет, и они не задержатся. Отдадим инструмент кому надо и…

«А кому надо?»

– Дяденьке одному. Очень хорошему дяденьке отдадим, и пусть дальше сам хлебает. А мы спокойно себе вернемся, гада вашего ученого за грудки возьмем… Под дых кулаком, и пусть только скажет, что ничего не получится. Харю разобью. Сволочь, чего придумал, а! Живых людей пачками в бошках замуровывает.

– Хм… а если так? – с вызовом заявила Рита. – Сами найдем этого вашего Рэма, хрень эту музыкальную отдадим, и никакой беготни, а? Мы-то ему не нужны. Ему виолончель нужна. Конечно, инструмент хороший, отдавать жалко… Но жизнь дороже. Что скажешь, хозяин?

«Хозяин, это я?» – спросил Саня.

– Ну а кто? Мы ж тут временно, на правах паразитов.

«Я не знаю… Надо подумать».

Кубинец рассмеялся:

– Хе-хе… Все красивые бабы дуры. Послушай, девочка…

– Да, мальчик?

– Хм… Милая, отдашь ты виолончель или нет – не важно. Рэм не знает получателя. Он нас не отпустит. Ты, цыпа, видела, наверное, в кино, как пытают? Знаешь, почему они так кричат? Думаешь, это весело, когда шурупчики в коленки вкручивают?

– Мы с тобой в коме, – напомнила Рита. – Может быть, скоро умрем. Разве не страшно? Можем остаться здесь навсегда! Расскажи своему садисту, что он хочет, и пусть оставит нас в покое.

– Не могу, – ответил Кастро.

– Почему?

– Потому что этот инструмент дороже… Гораздо дороже нашей с тобой жизни. Потому что через пять часов мы будем совсем далеко. Потому что… и это самое главное! Я никогда! Никогда не сдаюсь. Запомни!

– Еще один герой, – раздраженно обронила девушка. – Подставил ты нас.

– Судьба играется. Так всегда бывает в жизни, детка. Привыкай… Ну что, воин света! – обратился к Сане. – Ты готов?

Молодой человек застегнул ширинку, вдохнул полной грудью, резко выдохнул и, глядя перед собой, сказал решительно:

– Да.

С улицы донеслось рычание моторов. К подъезду подъехали две машины. Захлопали двери. Что за люди, сколько их было, Саня не видел. Через темный чердак, распугивая кошек и голубей, он несся к последнему подъезду. Через минуту он спустится вниз, откроет изнутри подвальную дверь, потом вверх по ступенькам, перемахнет через перила, а там арка дома напротив. Его скроет ночь, растворят подворотни.

Хуши сказал: «Все когда-то делается в первый раз, – учили меня. Но забыли предупредить – многое из этого не стоит делать вовсе»

Саня никогда не водил машину. О том, что можно завести ее, если оборвать провода зажигания и соединить их накоротко, слыхом не слыхивал. Но это получилось так быстро и так легко, что невольно обрадовался своему неожиданному таланту угонщика.

«Надо же, – удивлялся он, выжимая ногой сцепление и клацая коробкой передач. – Откуда я все это умею?»

– Я умею, – отозвался Кубинец. – Еще в ванной заметил: если очень хочу, ты повторяешь мои движения.

«Можешь делать что-то против моей воли?»

– Нет, не могу. Только редкие посылы. Если ты расслаблен, не сопротивляешься и не думаешь об этом, то у меня получается.

Старенькие жигули «Копейка», освещая влажный асфальт одной фарой, прерывисто урча и вздрагивая, покатились по пустынным улицам ночного города.

Саня не заметил, как включил четвертую передачу и открыл окно. Ветер сразу растрепал волосы, легкие вдохнули свежий и прохладный, как будто зимний, воздух. От восторга сперло дыхание.