Музыкант (СИ)

– То есть эти подробности вы не помните? Екатерина Алексеевна, так и запишите – больной путается в показаниях. Ну-с, продолжим, хотя, собственно говоря, дальше ничего интересного. Вы впали в кому, и полгода провели здесь, в отдельной палате, как Народный артист Советского Союза. А сегодня, 18-го сентября 2016 года, – он щелкнул крышкой карманных часов, – в 16.44 по Москве вы пришли наконец-то в сознание. Видите, уровень развития советской медицины и применение передовых препаратов даже спустя полгода пребывания в коме позволили вам вернуться во вполне адекватное состояние. Вы прямо-таки ничего выглядите, бодрячком, и путаетесь совсем немного. Ну ничего, сейчас приступим к интенсивному лечению, и уверен – все ваши воспоминания к вам вернутся. Пока отдыхайте, а Оленька вам принесет завтрак. Что у нас там для таких больных, овсяная кашка? Отлично! Нужно уже, дорогой вы мой Алексей Дмитриевич, желудочно-кишечный тракт понемногу тренировать, пока кашки поедите, а там и до более нормальной еды доберетесь, глядишь, через месяц-другой уже и шашлыки кушать будете. Хотя как по мне – кашки все же полезнее. И кстати, Оленька, я думаю, уже можно извлечь катетер.

Все ушли, а я остался наедине сам с собой и все еще попискивающим осциллографом. Интересно девки пляшут… Если я окончательно не спятил, выходит, я вернулся в тело самого себя, в 2016-й. Вот только это самое тело живет не России, а все еще в Советском Союзе. Мало того, получается, я довольно успешный музыкант, да еще со званием Народного! Значит, мое сознание все-таки вернулось обратно, но уже в измененное будущее? Вот это поворот!

А что там он говорил про 1966-й? Хотя это я вообще-то говорил, что мы англичан обыграли, а профессор попросил вспомнить что-то более свежее. У кого бы выяснить, стали мы все-таки чемпионами мира или это всего лишь бред воспаленного воображения?

Сейчас бы мой смартфон из параллельного будущего с подключенным интернетом, там и про меня наверняка информация имеется, и про происходящее вокруг.

Тут же всплыла мысль о Лисенке и Ежике. Блин, с ними-то что теперь будет?! Если с тем Егором все обойдется, то он уж точно не вспомнит, кто они такие, а если не обойдется… Даже думать об этом не хотелось.

Снова появилась Оленька, на этот раз с тарелкой дымящейся овсяной каши.

– Давайте я вас с ложечки покормлю, – предложила она.

– Да вы что, девушка, я ж не инвалид какой безрукий! Давайте сюда… На воде?

– С добавлением молока, так, подсветлили, вам пока жирного нельзя, лучше было бы вообще, конечно, на одной воде. Но вот лично я на воде не могу есть, только с молоком… А вообще моя мама обожает ваши песни, говорит, что на них выросла! Я когда ей сказала, что вы лежите в нашей больнице, да я еще вам капельницы меняю – чуть сюда не прибежала.

Ой какая сестричка словоохотливая попалась – тараторит и тараторит. Направить бы ее энергию в мирное русло.

– Милочка, – прервал я поток словоизлияний. – А нельзя ли где-нибудь позаимствовать планшет или смартфон с выходом в Интернет?

– Да вы что, откуда у нас Интернет?! У нас Сонет! Интернет – это на Западе, а у нас в СССР Сонет, своя сеть передачи данных, как раз от слов «Советский» и «Интернет». У меня дома, кстати, беспроводной…

– WI-FI?

– Простите?

– Понял, вопросов больше не имею. Так что там со смартфоном или планшетом?

– Ну, я захватила из дома, могу принести, он у меня в ординаторской. И к Сонету как раз подключен.

– Дорогой у вас… этот… Сонет?

– Да вы что, у нас же бесплатная связь и в Сонете, и сотовая!

– Ни хрена себе, в коммунизм, что ли, попал, – пробормотал я себе под нос. – Ладно, несите ваш планшет.

– Бегу… Вы же умеете им пользоваться?

– Да уж как-нибудь сообразим, на какие кнопки жать, – усмехнулся я.

– Так он же сенсорный! – округлила глаза Оленька.

– Ну, про кнопки я пошутил, сам знаю, что сенсорный.

Через минуту Оля торжественно вручила мне планшет под названием «Спектр» в бежевом корпусе, не такой тонкий, конечно, как «iPad», но и не с разделочную доску, какими были первые планшеты. Заодно притаранила и зарядник, тут же включив в сеть, мотивируя это тем, что аккумулятор наполовину разряжен, и вообще его уже пора менять. В смысле – аккумулятор.

– Что, наша промышленность освоила выпуск собственных планшетов? – поинтересовался я, разглядывая на тыльной стороне аппарата заключенный в пятиугольник знак качества СССР.

– Так давно уже, – пожала плечами медсестра. – И компьютеров тоже. И телефонов. У меня, например, телефон «Березка», но это, правда, совместное производство с Объединенной Кореей. И тоже, между прочим, сенсорный.

Она достала из кармана телефон, как и планшет, не навороченный по примеру западных собратьев, но с виду вполне приличный. И впрямь «Березка» – маленькими буковками поверх экранчика размером где-то 4,5 дюйма.

– Вот, смотрите, это кнопка включать и выключать, – принялась между тем Оля объяснять мне премудрости управления планшетом. – Дальше все на сенсорах, пальцем по экрану. Это вот «Меню», это «Настройки», вам туда не надо, это вот «Мой кабинет», вам туда тоже не надо…