Музыкант (СИ)

– Ладно, больше не буду… А здесь-то что делаешь? Ждешь кого?

Ответ на этот вопрос я знал заранее, поэтому не особенно удивился, услышав:

– Ага, жду. Тебя. Меня тут бабки за твою поклонницу приняли, я не стала отнекиваться. В какой-то мере да, поклонница. А они мне, мол, шляются тут, все стены в подъезде исписали.

Она выжала из себя страдальческую ухмылку. Насчет стен бабки были правы, но это было преимущественно до моего отъезда в Англию. Потом фанаты поутихли. Странно, что сейчас и в самом деле их не наблюдается, все ж таки многие через газеты и ТВ узнали, что я вернулся, чтобы выступить на фестивале.

– Так ты что, просто поговорить хотела или…

Я запнулся, не зная, как выразить свою мысль.

– Извини, домой не приглашаю, ребенок маленький. Да и жена… может неправильно понять. Если хочешь, давай посидим где-нибудь в кафе, что ли…

– Господи, какое кафе?! – простонала Светлана, глядя на меня повлажневшими глазами. – Я ж к тебе пришла! Ты понимаешь, что я не могу без тебя жить?!! Вот, смотри.

Она закатала рукава платья, показывая бело-розовые шрамы на запястьях. Вот же ведь, Фурцева-старшая не раз вскрывала себе вены – если верить некоторым историкам – начиная примерно года с 60-го, и дочка идет проторенной дорожкой.

– Это из-за тебя! – в ее голосе уже ощущались нотки истерики. – Неужели ты еще тогда, год назад не понял, что мне нужен только ты?! Да я пить начала из-за тебя! Я вены из-за тебя резала!

– Свет, давай мы успокоимся и поговорим, как взрослые люди.

Я обнял ее за вздрагивающие плечи. Ох, как же я ненавижу успокаивать плачущих баб!

– Ну все, прекращай плакать, у тебя же тушь потечет… Хотя какая тушь, ты же без косметики. Нельзя так себя запускать женщине в самом расцвете лет. Ладно, где у тебя носовой платок? В сумочке? Щас…

Порывшись одной рукой в ее ридикюле, извлек оттуда практически чистый носовой платок и принялся вытирать слезы на лице своей воздыхательницы. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь из соседей мимо прошел. Новость, что Егор Мальцев обнимается с какой-то плачущей женщиной, тут же разлетится не только по дому, а и по Москве, чего доброго. Объясняйся потом с супругой, а оно мне надо? То-то же.

– Как ты, успокоилась немного? – спросил я, убирая платок обратно в сумку.

Я взял ее лицо в свои ладони, поднял, вглядываясь в черную глубину зрачков. Сейчас это все еще всхлипывающее существо выглядело настолько затравлено, что в порыве жалости захотелось его прижать к себе и зарыться лицом в растрепанные волосы. Однако это дало бы Светлане повод на что-то надеяться, а я не хотел вводить ее в заблуждение относительно перспектив наших отношений.

– Егор, скажи, что ты меня любишь, – прошептала она, не сводя с меня полного надежды взгляда.

– Свет, я люблю тебя как друга, но как женщину я могу любить только свою жену. Ты же сама все прекрасно понимаешь.

– Ах так!

Она резким движением расстегнула молнию на боком кармане сумочки, и спустя секунду я увидел в ее руке складной нож с уже выдвинутым лезвием.

– С венами не получилось, а с артерией получится.

Дальше я действовал на автомате. Тыльной стороной левой руки я подбил ее правую руку, сжимавшую несущийся к шее нож. Но немного не успел – Света самым кончиком оцарапала себе шею. Правой рукой удержал ее кисть с ножом над головой и резко выкрутил.

– Ой, мамочки!

Нож с глухим звоном упал на плитку лестничного пролета. Светлана в ужасе смотрела на меня, прижав ладонь к своей шее. Я же, все еще на адреналине, не без труда оторвал ее руку от раны.

– Ерунда, небольшой порез, – выдохнул я, чувствуя, как меня понемногу отпускает.

Снова достал из сумки носовой платок, приложил к ранке.

– Прижми, сама будешь держать. Думаю, даже швы накладывать не придется… Ох ты ж дура, а! И мозги у тебя куриные!

Наклонившись, чтобы подобрать нож, в последний момент передумал брать его за ручку, подцепил аккуратно двумя пальцами и опустил в карман своего пиджака. Еще не хватало отпечатки оставлять, чтобы потом мне покушение на жизнь министерской дочки приписали. Пусть пока у меня побудет, если что – на нем «пальчики» только Светланы.

– Ты мне чуть руку не сломал, – всхлипнула она, прижимая платок к шее левой рукой и тряся кистью правой.

– А нужно было, чтобы больше не хваталась за что ни попадя. Это ж надо до такого додуматься!.. Пошли.

– Куда?

– Куда-куда… К матери твоей поедем, пусть разбирается с дочуркой, а я умываю руки.

– Я не поеду к ней, – в ее голосе снова начали прорезываться истерические нотки. – Лучше я вены себе перегрызу, не хочу ее видеть!

– Тебе в любом случае нужно оказать какую-то первую помощь… А, черт с тобой, пойдем ко мне.

– К тебе? Ты же говорил, у тебя жена дома, ребенок…

– Ничего, я кухонные ножи спрячу подальше. Ну чего стоим?! Кровью истечешь, пошли хоть продезинфицируем рану, еще неизвестно, что за колбасу ты этим ножом резала.

На этот раз она проявила покорность. Я-то малость нервничал, представляя, как буду объясняться с женой, еще, чего доброго, и она ревнивую истерику закатит. Надеюсь, что они хотя бы между собой не передерутся.