Нет, только попробуй. Только попробуй показать свои эмоции на людях! Совсем посмешищем станешь же! Опозоришь меня!
Но мне так плохо… Почему все так произошло? Я уже ведь верила в чудо?
В какое чудо? Единственное чудо здесь — это ты. С приставкой юдо. А я ведь говорила, что этот валенок — опасный парень и ничего хорошего от него ждать не приходится! А ты ему поверила.
Он ведь такой… Но я думала…
Ты много думаешь, и все неправильно. Радуйся лучше.
Чему мне в такой ситуации радоваться? Он там, в лесу, с другой, и чем они там занимаются, я хо…
Дура! Ты радоваться должна — если бы эти веселые ребятки не приперлись бы так вовремя, что ты бы точно была накормлена полноценным лапшинным обедом и твои уши были бы просто погребены под тонной вермишели. А так тебе нужно снять всего лишь пару лапшинок.
И что дальше? Дальше что?
А дальше — живи и радуйся. Или вон с ними пива попей. И еды вкусной у них там всякой много. Пикник все же. Глядишь, ты себе даже парня отхватишь. Вон тот, с тощей харей, грустными глазенками и длинным хаером, как раз свободен. Не фонтан, конечно, но что поделаешь?
Я его вообще знать не знаю. А если он без женского сопровождения, может быть, не той ориентации. Не зря же у него волосы такие, и глаза он, судя по фото, которые я видела у Нинки, подводит. Эй, внутренний голос, ты почему мне так лучшую подругу стал напоминать?
С кем поведешься, от того и наберешься. Иди лучше утопись, хватит ныть… Надоела.
Я зачем-то коснулась воды рукой. Почему в такой маленькой речке такое быстрое течение?
— Холодная?
— Холодная. Противная, — не задумываясь, обозвала я ни в чем неповинную реку. — Идиотская.
И только потом до меня дошло, что ко мне кто-то обращается. Я подняла глаза и увидела над собой длинноволосого молодого человека, меланхолично-спокойного и с печатью легкой, едва заметной печали на лице. Наверное, во всем были виноваты спадающие уголки его губ. У них с Кеем прямо-таки родственная любовь к черному цвету в одежде. Вот Келла нацепил на себя яркую фиолетовую безрукавку и рад: она как раз его крепкие руки и широкие плечи подчеркивает. А что этот черноволосый, что Кей — оба выбирают самый темный оттенок: от футболки до ботинок.
Только я козла-блондина при всем желании готом назвать не смогу, а вот этого бас-гитариста — с легкостью. Очень уж у него образ такой мрачный.
Длинноволосый с невозмутимым видом смотрел на меня. Да, я не ошиблась, кажется, его зовут Арин — с ударением на первый слог.
— Идиотская? — повторил парень.
— Да.
— Ты Катя? — спросил он, и от неожиданности я даже слегка вздрогнула.
— А? — опять на мгновение превратилась я в еще одного супермрачного человека-гота с явными наклонностями тормоза.
— Ты — Катя, — утвердительно произнес длинноволосый, подходя ближе. На его правой руке виднелась кожаная перчатка без пальцев, увешанная какими-то цепочками.
— Да, я Катя.
— Кей привез, — опять утвердительно произнес музыкант, — почему не идешь к ним?
Под «ними» Арин подразумевал своих смеющихся и веселых друзей и их девушек, напропалую кокетничающих с известными молодыми людьми. Нет, а Келла хорош — так заигрывает с одной из них, как будто экстрасенс Альбина вообще ничего не стоит. Надо бы Нинке намекнуть на такое поведение синеволосого. Хотя ей плевать на это с высокой башни — ей бы главное — умаслить тетю Жабу и получить наследство.
— Я никого не знаю. Только Келлу немного. А откуда вы… ты знаешь мое имя?
— Кей о тебе много рассказывал, — был немногословным его ответ.
Как-то странно этот Арин говорит: спокойно, даже безэмоционально, не жестикулируя и не глядя при этом на человека. Но высокомерности в его голосе нет — только отстраненность. Может, он, действительно, гот какой-нибудь? Мое стереотипное сознание просто-таки очень хочет запихнуть Арина в эту субкультуру. Спросить его, что ли: «Извините, а вы не гот случайно?». Арина мне так и хочется уважительно на «вы» называть, словно он старше меня лет так на десять, но по возрасту, думаю, мы ровесники.