Музыкальный приворот

– Отчим? – выдвинул новое предположение барабанщик. – То-то я смотрю, вы не похожи. Трудно с таким папочкой?

– А почему он королеву сестренкой называл? – спросил и Кей, первым усаживаясь на свое место.

– Считает своей сестрой, – отвечала я, все сильнее раздражаясь собственной глупостью и непонятливостью этих двух, – вы же слышали, она «правильная девчонка».

Новоявленный крестник Нинкиной мамы не спешил залезать обратно в машину. Он с неподдельным изумлением уставился мне в лицо и начал нудно выяснять, зажав сигарету в пальцах:

– Он твой неродной отец и брат моей принцессы?

– Ты с ума сошел? Сплюнь!

– Да не может он быть отцом подруги твоей демоницы, – тихо произнес Кей, заводя мотор, поэтому синеволосый парень не расслышал ни меня, ни его и продолжал:

– Моя девочка Нина чего, твоя тетка, что ли? Не, какой-то бред. А ты сама, получается, своего папашу боишься? Ну, я бы тоже боялся.

– Своего папашу я не боюсь, – сделала я акцент на первом слове. Теперь я понимала Нинку! Вот почему она злилась, когда я никак не могла взять в толк, кто такой Папа и почему он приезжает. Оказывается, тупых людей всюду хватает. И это не только я.

– Садитесь, – раздался недовольный голос Кея, – поехали. Или вы ждете, что они вернутся и проведут с вами остаток ночи?

Нас мигом задуло в салон. Но и там Келла не прекращал попыток узнать, кто такой Папа и состоим ли мы с Нинкой в родственных отношениях с этим бугаем. А я наконец сумела объяснить, что Папа – это всего лишь кличка. Потом мне пришлось пересказывать историю знакомства Ивана и Нинки, а потом отвечать на радостные вопросы барабанщика, заключавшиеся в следующем: «Какого зайца королева помогает гопникам?» и «Она совсем не знает, что такое чувство страха?»

Когда мы прибыли наконец к моему дому, чьи многочисленные окна были темны, часы на моем мобильном телефоне показывали, что сейчас половина третьего ночи. Это то самое время, когда мне снятся самые красивые сны. Любимое время. А сегодня оно было потрачено зря. Почти зря.

Я открыла подъездную дверь, пропуская гостей вперед. Хорошо еще, что около лифта и на всех лестничных площадках горит свет, – наши бдительные соседи на каждом этаже даже дежурство установили по смене перегоревших лампочек.

Пройдя в гостеприимно распахнутую мною дверь, Келла едва не ударил Нинку головой об косяк и воровато огляделся – не видел ли кто? Кей не заметил, а я ничего не сказала. В моей душе поселились определенные подозрения насчет точности метода Альбины. Наверное, этот синеволосый не всегда Нинку так сильно любит, как ей говорил. Ну что поделать, ненастоящие чувства никогда не смогут перерасти в искреннюю привязанность.

– Нам наверх по лестнице, – проинструктировала я парней.

– Вот она, слава, – изрек вдруг дурашливым тоном барабанщик, глядя вправо, на стену.

Второй музыкант последовал его примеру, но сразу же отвернулся, будто увиденное его ни капельки не заинтересовало. Но я знала, что и Кей тоже польщен.

– Круто быть известным, – очень нескромно изрек неугомонный барабанщик, – и быть известным рокером – круто в кубе! – И он довольно засмеялся.

Ну-ну, рокер несчастный.

Причиной очередного роста самолюбия у обладателя эксцентричных волос являлась надпись: огромная, почти во всю стену, очень корявая и с подтеками внизу, но выполненная с душой. Почему? Да потому что она была посвящена его собственной и, видимо, очень любимой группе. «Банда «На краю» – the cool!» – было намалевано багряно-красной краской на первом этаже. Каждый, кто проходил к лифту, видел этот шедевр наскальной живописи и, так сказать, имел возможность насладиться его видом.

– Я тоже такие граффити раньше оставлял, – похвастался Келла и стал перечислять непонятные и незнакомые мне названия групп, – только мы с мужиками писали Metallica, Guns N Roses, Korn, Marduk, Wolves in the Throne Room…

– А я думал, ты Бритни Спирс слушаешь, – серьезно заметил поднимающийся впереди Кей.

Его друг посоветовал блондину правильнее выбирать выражения, а также засунуть мисс Спирс в некое отдаленное местечко, проделать с ней пару таинственных манипуляций и больше не вспоминать об этой знаменитой певице, чьи интимная жизнь очень, по его, Келлиному, мнению, весьма и весьма разнообразна.

– Вы о чем? – дернуло меня спросить.

– Он проиграл пари и на квартирнике исполнил партию одной из ее песенок, – ответил солист, и в голосе его слышался откровенный стеб, – жаль, что в Интернете видео так и не появилось.

– Чего стоим? На какой этаж? – спросил проигравший, делая вид, что ему все равно.

– На последний, – жизнерадостно отозвалась я, подумав про себя, что было бы очень смешно соврать, что лифт не работает, – тогда кое-кому пришлось бы тащить кое-кого на самый последний этаж. А этот факт точно не добавит хорошего настроения этим полузвездным мальчикам.

Лифт казался рабочим, и его скрипучие двери открылись сразу же, как я нажала на кнопку вызова. В него я зашла первой, следом за мной синеволосый, которому, судя по всему, надоело таскать свою королеву. Кей почему-то оглядел лифт задумчивым взглядом и вошел последним.