Музыкальный приворот

Келла с уважением покосился на мою подругу и что-то ей сказал, но я не расслышала его слов.

– Парни, давайте его вместе проучим? – обратился затерроризированный собственной пассией Игорь к приятелям.

– И девку его заодно! – выкрикнула Настенька, мечтающая вырвать Нинке все волосы на голове и пересадить их на лицо блондинки.

– Это мы сейчас вас проучим! – прибыли новые действующие лица – молодые парни неформально-хулиганского вида.

Одеты они были в темные футболки, на которых красовался логотип группы «На краю» – контуры летящего вниз молодого человека с абстрактными прозрачными крыльями, над которыми развивались замысловатые буквы «Н.К.». Эти ребята не выглядели накачанными, напротив, были жилистыми, но даже я могла определить, что кое-какой опыт уличных боев у них точно есть.

В этот момент совершенно некстати вспомнилось, что в нашей семье никто, кроме дедушки-военного, к его большому разочарованию, драться не любит и не умеет. Из представителей мужской половины, я имею в виду. Нам с Нелькой это совершенно и не нужно. Хотя сестрица та еще боевая штучка. В отличие от нее Эдгар дрался, а вернее, был бит целых два раза в жизни: лет в шесть и в одиннадцать, когда старшеклассник хотел отобрать у него деньги на школьные завтраки. Папа, как убежденный пацифист, вообще выступал против всяческого насилия, пытаясь все решить мирным путем, а Леша имел очень быстрые ноги – при случае просто сбегал от опасности куда подальше.

Зато эти поклонники «На краю» драться любили и, что самое главное, умели.

– Келла, хай! – крикнул один из них, видимо, знавший барабанщика лично, а потом без лишних разговоров кинулся на парня в мокрой майке и вмазал тому по лицу.

Я и глазом моргнуть не успела, как завязалась драка. Почему-то некоторые глазевшие на это безобразие молодые люди приняли лестничный бой за некое развлечение и тоже полезли в самое его пекло. Наверное, косточки решили размять.

А охраны все не было. И это казалось мне странным. Зато появились заинтересованные и нетрезвые журналисты (их я сразу узнала, недаром же мы вместе просидели столько времени в ВИП-зале, поглощая халявную пищу).

– Ух ты, какая баталия! – возник около меня тот самый мужик в зеленом пуловере, которого нагло обманула Нинка. Меня не вспомнил. – Девушка, – обратился он ко мне, – а что тут происходит?

– Кажется, пьяные дерутся, – наврала я, высматривая среди парней, схватившихся друг с другом, подружку. Ее я почему-то не видела, как и синей макушки Келлы.

– А директор говорил, что у них тут такая охрана знатная, – усмехнулся мужик, – и камеры наблюдения повсюду. Девушка, девушка! Вы это куда? Вернитесь!

А я, громко сглотнув, решила пробраться на лестницу, чтобы найти Нинку. Вдруг ее там уже по кумполу тюкнули и она валяется без сознания?

Честно сказать – было страшно. Мне один раз чуть было не заехали по голове, а во второй раз я едва увернулась от чьего-то острого локтя совершенно случайно.

Что же, Катя, больше не будешь осуждать молодых девиц в романах со странным поведением – сама только что расписалась в собственном ярчайшем кретинизме. Может быть, это у тебя больше шестнадцати тараканов в собственной головушке?

– Дура! – заорал мне один из ребят Игоря, отчаянно отбиваясь от совершенно левого парня, не имевшего никакого отношения к «разборке». – Ты куда лезешь?

Какой же заботливый! Жаль, что, отвлекшись на меня, он получил от противника профессиональный хук справа, под ребра, и выбыл из игры под названием «драка дискотечная, ночная».

Не знаю, парень, куда лезу, честное слово – не знаю. Я же ведь действительно – дура. Да, с этого момента меня так и нужно называть… Я ведь и имя все хотела себе поменять – теперь на Дуру и оформлю новый паспорт.

А потом, проползая около самых перил, я увидела кровь – на лице одного из дерущихся. Темно-красная, почему-то густая, как кисель, она беззаботным ручейком текла из носа, капая на белую футболку и оставляя на ней замысловатые разводы.

Кровь…

Я очень-очень боюсь вида крови. Каждый раз, когда мне нужно идти в поликлинику, чтобы сдавать анализы, я едва ли не хлопаюсь в обморок только от одного вида многочисленных прозрачных пробирок, в которых находится чужая кровушка. Те два раза, когда у меня брали кровь из вены, я теряла сознание – на радость врачам, привыкшим ко всякой гадости еще в своих медицинских вузах и почему-то дико радующимся, если другие, непосвященные во всю «кроваво-мясную кухню», боятся крови или вида трупов. А уж как весело мне становится раз в месяц….