Музыкальный приворот

Прямо перед нами высилось большое, в три этажа, темно-синее здание клуба с огромной округлой вывеской, говорящей, что это и есть популярный ночной клуб, в котором постоянно проходят одни из самых лучших вечеринок города. Ночью он красиво освещался голубой и розовой, плавно мигающей иллюминацией и, казалось, находился в какой-то таинственной дымке, скрывающей собой что-то загадочное и притягивающее одновременно. В тот единственный раз, когда я была здесь, я запомнила бесконечно глянцевые и переливающиеся стены и потолок, в которых ярко отражались бесконечные зелено-сине-фиолетовые неоновые огни, мигающие в такт громкой, энергичной музыке, отдающейся в легких.

На трех этажах этого модного здания размещались большой и вместительный концертный зал на тысячу двести человек, два изолированных друг от друга танцпола, три или четыре бара, кухня, ресторан и бильярдный клуб. По словам Нинки, «Горизонт» – самый прогрессивный и модный клуб города. Наверное, это так. И, по-моему, здесь можно встретить кого угодно. От фанатов неформальных групп до любителей какого-нибудь хауса и электромузыки.

– Нам сюда, – царственно повела рукой Нинка, накидывая на плечи снятую в такси короткую кожаную курточку. – Кстати, завтра ночью тут будет неплохой диджей-сет… И сегодня, по-моему, тоже. Жалко, что ты темная и не хочешь ночью танцевать.

– Ночью я спать хочу.

– Да, точно – не слыша меня, воскликнула подруга, углядев афишу, – сюда же «Меллаут» приезжают!

– Какой аут? – не расслышала я.

– Молчи, темнота. «Меллаут» – это крупнейшие представители синти-попа. Да, я знаю, что ты не в курсе, что такое синти-поп, поэтому давай ты не будешь меня и дальше раздражать своей неграмотностью! Не спорь со мной, – не давала она мне и рта раскрыть. – Видишь, я нервничаю! И нога… ай, нога моя болит! Кать, пошли.

Она заковыляла к сверкающему клубу. Я поспешила за ней.

– Как же больно! – шипела Нинка, поднимаясь по невысокой лестнице, которая вела не к главному входу, а к другому… – Я сейчас сдохну!

– Ниночка, может, тебе обувь все же поменять, купить что-нибудь другое? – нахмурилась я.

– Нет, я выдержу эту пытку.

– А почему мы, собственно, не к главному входу пошли?

Подруга с кряхтением ответила:

– Там уже эти… как их там… тупые фанаты собираться начинают. Автограф-сессия же была… Поэтому журналистам здесь удобнее входить будет. Клубу принадлежат несколько залов для пресс-конференций, которые часто арендуют. И вход в них – именно здесь.

– А ты откуда знаешь? – про себя засмеялась я. Как будто Журавль сама – не одна из этих фанатов. Наверное, в своих мечтах подруга захомутала несчастного Кея и считает своей собственностью.

– Я все знаю, – со стоном потрясла ногой в воздухе Нинка. – Как же больно… Ой, я бедненькая… Малышка, – приказала она сама себе, – соберись, нам предстоит дело.

И она снова захромала.

Но как только мы переступили порог, подруга тотчас изменилась. Расправила плечи, на лице ее появилась очаровательная улыбка, походка стала легкой, будто бы никаких мозолей и в помине не было. Я только удивлялась выдержке этой полусумасшедшей влюбленной. Если, конечно, фанатизм по отношению к парню из рок-группы так можно назвать.

За дверью наши персоны ждал непонятно чему радующийся охранник. Когда он увидел нас, обрадовался еще больше.

– Куда? – спросил он, откровенно рассматривая Нинкины ноги.

– А вы как думаете? – излишне ласково спросила она у него.

Как вы поняли, она не слишком жаловала незнакомых людей, которые не могли оказаться ей полезными.

– Я думаю… – начал, было, охранник, но подруга перебила его и заявила:

– Вам не нужно думать, это трудно. Вам нужно охранять. Вот, – ткнула она ему под нос добытый с таким трудом журналистский пропуск, – мы – пресса.

Я молчаливо показала охраннику и свое удостоверение, которое тут же поспешно повесила на шею.

– Проходите, пресса, – недовольно буркнул охранник, найдя наши фамилии среди списка приглашенных.

Как я помнила, Нина и ее Сеточкин заранее договаривались насчет нашего с ней прибытия в клуб.

Обстановка вокруг была совсем не клубной и не праздничной, а напротив, мы словно попали в офис. Светлые стены и пол, горизонтальные крупные жалюзи, кожаные диванчики, полукруглая бело-голубая стойка ресепшн, за которой находились две девушки в одинаковых матовых блузах.

– Подойдем к ним, – мигом сориентировалась подруга.

А я почувствовала чей-то внимательный взгляд и обернулась. Возле одной из дверей, скрестив руки на груди, стоял, прислонившись к стене, парень с темно-синими волосами и с пирсингами в губе и бровях. Довольно высокий, худощавый, но с развитой мускулатурой и широкими плечами. Лицо у него было нахальным и миловидным, с высокими скулами, волевым, как говорится, подбородком и слегка асимметричными изломанными посредине бровями. На секунду мне показалось, что если бы придать его волосам естественный цвет и убрать проколы, то его лицо стало бы даже благородным.

Я замедлила шаг, глядя на него с большим интересом. Ничего себе волосы у человека! Это нужно до какой ручки дойти, чтобы выбрать себе такую краску?