— Это пока не доказано, — с тревогой вмешался Александр. — Объект исчез слишком быстро для точного вывода. Нам необходимы еще прогнозы, еще наблюдения…
Однако Норленд категорично его перебил:
— Мастер Уилмот, как всегда, дает волю самоуничижению. Но никаких сомнений нет. Появись вы раньше, Ротье, то могли бы сами ее увидеть.
— Я был занят. — Ротье, казалось, почти не мог говорить от усталости, длинные складки изнеможения рассекали его щеки. — Так, значит, Селена наконец найдена, — продолжал он. — Но, Гай, вам не следовало бы пить вино. Всего лишь вчера вам было очень плохо. Разрешите, я отведу вас в вашу комнату.
Гай перестал играть и резко, с вызовом повернулся к нему.
— Мы нашли Селену, Ротье. И больше нас здесь ничто не удерживает. Ничто. Когда мы сможем выбраться отсюда? Когда сможем вернуться домой, в нашу родную страну?
Ротье замялся.
— Скоро. Я обещаю…
— Скоро будет уже слишком поздно. — Лицо Гая стало еще бледнее. — И по вашим глазам я вижу, что надежды нет. Вы же никогда не умели толком лгать, так ведь, Ротье?
Ротье, казалось, не находил ответа, и Норленд взял на себя остальное — Норленд, который встал и подошел к Гаю.
— Идемте, — сказал он. — Я провожу вас в вашу комнату. Час поздний. Мы все переутомились.
Гай начал медленно подниматься, будто тело у него налилось свинцом. Он обернулся к Александру и сказал с усилием:
— Вы не забудете, что завтра нам нужно отвезти линзу телескопа к вашему доброму другу в Кларкенуэлле?
Ротье резко вскинул голову:
— В Кларкенуэлле?
— В ней есть дефект, — быстро пояснил Александр. — Крохотный. Я подумал, что Персиваль сумеет нам помочь.
— Да, — перебил Гай, чье лицо вновь запылало оживлением, — и тогда мы сможем еще одну ночь посвятить звездам. Мы снова увидим Селену…
Он слабел прямо на глазах. Августа быстро подошла и взяла его под руку, но Гай высвободился и набросился на нее. Александр увидел, что его лицо совсем побелело, когда он зашептал сестре с мукой в голосе:
— Оставь меня в покое, черт тебя побери, оставь меня в покое! Или ты никогда не перестанешь терзать меня?
Александр подумал: он болен, он ее не узнает, он не понимает, что говорит. Но Августа попятилась, словно Гай ее ударил. Затем она выбежала вон, держа голову высоко, с пылающими красными пятнами на щеках, а Норленд вывел Гая из салона.
Ротье с Александром остались одни. Александр тоже хотел уйти, ощущая себя лишним и чужим, но тут же вспомнил, что он должен что-то сказать.
— Я сегодня получил письмо, доктор Ротье, — начал он робко. — Из Королевского общества.
Ротье медленно повторил:
— Письмо?
— Да, от Пьера Лапласа. Он пишет, что ваше сообщение дошло благополучно и он передал его, кому следовало.
Ротье кивнул, но так, словно это известие ничего для него не значило.
— Да, — сказал он. — Благодарю вас.
— Я крайне сожалею, что оно так долго шло до Парижа.
— Я ведь вам уже говорил: теперь это никакого значения не имеет.
И тут Александр расстался с доктором. Он медленно взобрался по ступенькам, направляясь к своей одинокой постели. По дороге он заглянул в комнату Дэниэля и увидел, что тот спит, как невинное дитя во власти сладкого сна. Однако на его шелковых ресницах были видны следы слез.
Александр заверил себя, что это утешение у него есть: мальчик по-прежнему с ним. Но голос рассудка твердил, что лишь по одной причине — ему некуда уйти. Александр разделся и лег, но сердце у него надрывалось, и он не сомневался, что больше никогда уже не заснет.
Августа сидела одна у себя в спальне, пока дом не погрузился в тишину. Ее камеристка было вошла к ней, но она ее отослала. Наконец она медленно поднялась на ноги и разделась. Затем облачилась в мягкий пеньюар из кремового шелка, стягиваемый поясом на талии. Потом взяла подсвечник и неторопливо прошла в другую спальню, маленькую, в глубине дома.
Дэниэль не спал. Он сидел на кровати молча, глядя на нее из-под тяжелых век.
Она посмотрела на него сверху вниз:
— Ты ждал меня?
— Да, — сказал мальчик.
Она поставила подсвечник на подоконник. От сквозняка огонек свечи заколебался, и на стенах закачались длинные тени. Она подошла к кровати, села рядом с ним и взяла его руку в свои, по очереди поглаживая каждый палец.
— Ах,
Он покачал головой. Августа зашептала:
— Мы все хотим, чтобы ты был счастлив тут. Так счастлив…
Она спустила с плеч шелковый пеньюар, взяла лицо Дэниэля в ладони и медленно поцеловала его.
LI
В осколках все, распались связи все,
Поддержки все и все соотношенья.
На следующее утро, двадцать восьмого июля, Джонатан расхаживал по своему тесному кабинету, а длинный путаный доклад, который ему полагалось переписать для мелкого правительственного чиновника где-то в Вест-Индии, лежал, забытый на его столе.