Музыка прощения

Андрей Явный Музыка прощения

Предисловие редактора

Перед вами совершенно необычная книга. Ни на что не похожая.

Ничего подобного, кажется, еще не было.

«Что же это?» – изумленно спросите вы, раскрыв ее на какой-нибудь случайной странице.

Вы ее раскроете, войдете в нее, как в теплую воду, и не захотите выходить. И ваше изумление будет только расти.

Что же это такое, как это воспринимать и «считывать»?

Это художественная проза – или оригинально «упакованная» прикладная литература?

Это поток сознания вымышленного героя – или действительно один день из жизни эзотерика наших дней, который делится с нами правилами подлинного Бытия?

Это современный философский роман – или изящно и остроумно сформулированные практические советы автора новой системы медитаций?

Это стилевые поиски – или радикальное предложение нового способа жить?

Так что же это, наконец: книга вопросов или книга ответов?

Решать, как всегда, вам, читатели.

От автора

Прощение. Я думаю о том, какое это нежное и высокое слово, похожее на прощание. В нем столько музыки, столько светотени, столько радости и горечи сразу! Почему?

Это слово помнит многое, содержит многое, знает о многом. Это слово – своеобразный маленький спектакль: в нем свернуто несколько актов человеческой пьесы с огромным количеством действий (может быть, с бесконечным количеством действий).

В этом слове, как в цветке, сложены лепестки каких-то древних смыслов, которые так нужны нам всем сейчас. Этот бутон оказывается тяжелее на некоей чаше весов, чем наш громоздкий эгоистический бунт. Прощение – одно из ключевых слов в судьбе человека – и человечества. Это слово возникает после первой же коммуникации между Богом и людьми. И становится проблемой после второй же коммуникации – между человеком и человеком.

Если понять всю полноту «прости»… Если подождать, пока древние лепестки полностью раскроются, можно многое исправить в жизни каждого из нас. Почему же так трудно прощать?

Я думаю о мудрости языка, таящего для нас подсказки. Родной язык – концентрированная память поколений, вплоть до самых первых, на ощупь ищущих названия смыслам и вещам. Это память многих родов, которые когда-то договорились о звучании смыслов ради того, чтобы им (и нам) легче было понимать друг друга. Потом поколения и поколения обкатывали слова – эти звукосмысловые сгустки, – точно гальку за щекой.

Странно: древнегреческие ораторы, например, учились говорить четко и внятно, набивая камешками рты. А ученики ораторов уже не чувствовали, что сами слова – это тоже камни. Тяжелые, драгоценные. Наше слово – такое. Если посмотреть сквозь него на солнце, можно увидеть все разворачивающиеся и разворачивающиеся миры. И где-то там мы с вами сидим, пьем чай и разговариваем обо всем…

Слова языка связаны между собой, как люди. Если дернуть за нитку, торчащую из какого-нибудь слова, можно выйти к целым гнездам смыслов, к родственным словам, означающих то, без чего мы не можем свободно жить. Без чего мы оказываемся заключены в замкнутую комнату повседневности и погружены в суету лишь мелких бытовых задач, без малейшей возможности встать в полный рост, расправить плечи, вдохнуть полной грудью. Мы были бы обречены на такое прозябание, если бы у нас не было памяти языка.

Родной язык сохранил для нас напоминания о том, что все связано в этом мире; сохранил отдельные следы этих взаимосвязей – родственные слова. Я произношу такое легкое, как выдох, и такое тяжелое, как падающий камень, слово «прости»…

Прости, мир, за то, что мы не настолько мудры, чтобы увидеть сразу все твои законы, все твои тонкости. Но мы еще хотим хотя бы в промельках увидеть то бесконечное, что скрывается за словами. В промежутках между ними.

Как удивительно устроены отношения между людьми! Почему никогда не бывает так, чтобы один – вольно или невольно – не обидел другого? Точно споткнувшись и пошатнувшись, мы делаем несколько неосмотрительных шагов и заступаем на «территорию» другого человека, перешагиваем границу (иначе это происходит в любви, об этом стоит еще поговорить).

Почему же бывает так, что мы вторгаемся в мир другого человека без приглашения, вытаптываем фиалки «тимберлендами», совершенно не желая нанести этому нежному и хрупкому миру вред, а просто по небрежности или неловкости? Как часто мы задеваем друг друга – неосторожным словом, неосторожным жестом – просто потому, что в это время мы думаем не об этом человеке, а о каких-то по сути неважных вещах или вовсе не думаем. Я сейчас не говорю о намеренном желании обидеть. Даже если мы настолько внимательны к себе, что удерживаемся от агрессивных желаний, от намерений осознанно причинить боль, все равно мы неизбежно обижаем друг друга.