Музыка над Доном

А потом все как-то само собой наладилось. В неурожайный 1924 год, когда дела мастерской шли из рук вон плохо, добычливость инвалида поддержала семью.

Хозяйство Ардальона Твердохлебова шло, как говорится, ни шатко ни валко. Работник он был ладный и спорый, в хозяйстве прижимистый и расчетливый, но удача упрямо обходила его двор. Пристарела лошадь, он купил новую, а она травы ядовитой объелась и сдохла. Для единоличного хозяйства — разорение. И долго бедовал бы Ардальон, если бы не Илья Трофимович.

Почитай всю ночь провозился с подыхающей кобылой Ардальон, а поутру пришел в мастерскую к брату, сел скамейку, на стол оперся и задумался.

— Не везет, брат?

— Чего уж! — махнул рукой Ардальон. — Кабы не детвора, в город пошел бы…

Говорит, а сам на братов сундучок посматривает. Знает: водятся у Ильи Трофимовича деньжата, а сколько — ему про то неведомо. Да и даст ли?

Сидит и думу думает, и Илья Трофимович молча подтачивает зажатый в тисках ключ, только напильник повизгивает. Закончил, вложил в замок, пощелкал, потом на гвоздь повесил, напильник на место положил и тоже задумался.

— Говорил тебе — страховать было надобно.

— Не успел. Да кто ж ее знал? Кобыла-то молодая.

Смотрит Ардальон, поднимается брат и к сундуку ковыляет. Надумал, должно, выручить…

Сундучок маленький, а хитрый. Дерево полированное, по углам медью окован, замок с музыкой, а внутри в сундучке отделения. Здесь и инструмент, какой подороже, и крючки рыболовные, и запас свинца. Книжки тут же лежат: Сабанеева про рыбное дело и «Библия для верующих и неверующих». Отложил Илья Трофимович книжки в сторону, нащупал на дне бумажник. Документы порядок любят: в одном отделении справка об инвалидности, в другом — о работе на заводе «Экс», и третьем — деньги шуршат.

— Вот, брат, мои капиталы…

Ардальон хоть и расстроен, а смекает: «Даст! Не дал бы — показывать не стал!»

Деньги новые — беленькими червонцами, есть по три, есть по пять червонцев.

— Триста десять здесь… Получай.

Сердце так и екнуло.

— Много даешь!..

— Сколько есть… Покупать так покупать. Дело серьезное — не на день покупка.

Деньги на столе лежат, но сразу взять их Ардальону неловко.

— Авось расплачусь когда?..

И сам Ардальон и Илья Трофимович знают, что долга погасить никогда не удастся, но Илья Трофимович кивает головой:

— Ладно…

— На что копил-то?

— Баян приглядывал…

— Баян?.. Музыку, значит?..

Ардальон облегченно вздохнул: без музыки человек прожить всегда может, вот без коня хозяйству разор… Выходит, не бог весть чего человек лишается…

Встал.

— Деньги-то бери!

— Благодарствую…

По уходе Ардальона Илья Трофимович долго глядел в окно, потом пододвинул ящик, выбрал обломок косы и, измерив палочкой, взялся за изготовление ручки ножа.

6

Старший племянник Ильи Трофимовича Степка вышел шустрым и деловым мальчишкой. Пока мал был, Илья Трофимович редко его замечал, разве поворчит, если какого-нибудь инструмента под руками не окажется.

Когда Степке исполнилось десять лет, они уже были друзьями. Мальчуган дневал и ночевал в мастерской Ильи Трофимовича.

Деревянное и глиняное село Лысогорье, и не верилось Степке, что есть каменные города, железные дороги, машины, которые «все могут». На мельнице у кулака Пустовалова пыхтел старый-престарый, вечно неисправный движок. Осмотреть бы его, но он установлен в сарае, и доступа туда не было. Впрочем, Илья Трофимович отзывался о нем пренебрежительно:

— Одно название, что машина! Что он, что это — одно и то же. — И он показывал на примус. — Вот аэроплан — дело другое… как заработает мотор, как рванет его, как потянет… Загудит, закачает крыльями, по земле побежит, а потом от скорости в нем весу не станет, его и взмоет кверху… А вот еще есть граммофон…

Верилось и не верилось Степке в такие чудесные машины, но слушать Илью Трофимовича он мог без конца.

Не нравилось сначала Ардальону, что мальчишка у брата торчит: все казалось, что Степка от крестьянского дела отбивается, но после покупки лошади он смягчился. Пусть, думает, около дядьки руку в мастерстве набивает — дело не лишнее, к сохе привыкнуть всегда успеет. Не мог себе Ардальон представить жизни без сохи!

Но шло что-то новое, непонятное и, казалось Ардальону, чужое. Вестником вторжения этого нового стал тот же Степка. Однажды, прибежав домой, он стрелой влетел в избу:

— Тять, а тять, фурзон приехал! Дядь, а дядь, фурзон!..

— Какой еще фурзон?

— А трахтор…

Слухи о тракторе шли давно. Во втором сельсовете, в другом конце большого села, организовалось товарищество по совместной обработке земли. Двенадцать бедняцких хозяйств оформили кредит и приобрели трактор «Фордзон». Ждали долго, и вот он пришел.

Сообщив новость, Степка шапку в охапку да и со двора, а вечером прошел на другой конец села сам Ардальон. Вернулся молча.

— Видел машину? — спросил Илья Трофимович.

— Видел. Дымит да трещит, а толку чуть… Фантазия одна…

— Если хорошая машина, от нее помощь большая.

— Нам это без надобности, — равнодушно махнул рукой Ардальон.

Степка прибежал уже совсем поздно со свежей новостью:

— Фурзон спортился…

7