Музыка как судьба

всяческих карикатур, шаржей, литературных «хохм» бульварных остряков, Достоевский сошел в могилу за два месяца до злодейского убийства императора Александра П бесами того времени: С. Перовской, распутной дочерью, производителем бомб Желябовым, метателями поляками Гриневицким, Кибальчичем, Рысаковым, Гесей Гельфман — беременной девицей, собиравшей бомбы. Эта банда убийц увековечена во всем русском обществе, во всей России (уже гиблой): в названиях улиц, площадей, больниц, школ и т. д. при обязательном изучении всеми русскими детьми ее биографии и исторического подвига. Ибо убийство, само по себе, стало предметом восхищения и подражания, предметом воспитания: герой — сын, предающий отца (кинофильм знаменитого Эйзенштейна), стихотворение Симонова «Убей немца!». Стихотворения чекистских поэтов — Михаила Светлова (Шейнкмана), «Красный судья Горба» Михаила Голодного (Эшитейна)”, осуждающий на смерть всех, кто предстает перед его красным столом, в том числе и родного брата, что особенно поощрялось вождями и руководителями. В основе этого супертеррора лежали не только классовые интересы. Да и о каких «классовостях» у Зиновьева, Троцкого, Каменева, Свердлова можно говорить? Несомненно — в основе геноцида, истребления христианских (главным образом) народов лежали мотивы Религиозного подвига, завоевания земли, истребления иных, иноверных племен, борьба с иноверцами-христианами. Никакими классовыми признаками нельзя объяснить неслыханные за последние 2000 лет казни: дворян, купечества, фабрикантов, помещиков, высокого духовенства и простых монахов, рабочих и десятков миллионов крестьян, солдат и матросов, генералов и офицерского корпуса, армии и флота. Истреблялись не сословия, а народы. И если бы не нужен был рабский слой для рабского труда, были бы истреблены все русские до единого человека, за исключением немногих, связанных семейным родством с ними, и то — строго по выбору. Бесовский шабаш по Достоевскому, вечер (в присутствии начальства) его памяти. Выступления «писателей» Карякина, Адамовича, Евтушенко. <...> Музыкальные деятели Разница между авангардистами-атеистами типа Денисова-Булеза и многими другими. Русские, французы, итальянцы и т. д. Это не воинственные, не воинствующие антихристиане. Их злоба (легендарная, как пишут дружественные им критики, Голеа) вызвана стремлением удовлетворить свое болезненно разбухшее честолюбие, ниспровергнуть все и всех, их главный двигатель — честолюбие. Они сводят музыку к сумме математических приемов, комбинаций; они отлично знают музыкальную литературу, начитанные, образованные люди. Материалисты — некоторые из них пришли в музыку из математики. Но это не идейная ненависть, отрицающая христианскую веру, 431

христианское искусство, все последние 2000 лет человеческой истории. Искусство как способ передачи душевного движения, что так характерно именно для Христианской идеи, Христианской культуры. <...> Жжх Целые отрасли искусства уничтожались и уничтожаются, ставятся под контроль людей, открыто враждебных нашей национальной природе. Для того чтобы стать писателем, надо не просто знать русский язык (что не так часто встречается среди так называемых литераторов), но писатель, и особенно поэт, должен чувствовать природу языка, его тайны, его коренные свойства, его глубокий смысл и, наконец, его музыкальную природу. Именно в этом — таинственность поэтического дарования. Это все надо развить. Книжность, начитанность —щ дело, конечно, хорошее, но безкорневое. Беспочвенное искусство — это еще не искусство. Книжное, фарисейское — ему противостоит жизненное, природное, почвенное искусство. Образованность, конечно, — хорошая вещь, но гениальность — первороднее, предпочтительнее. Разумеется, и гению нужна культура, она дает широту взгляда, лоск и шлифовку дарованию, но само дарование дается от природы, от Бога. Жжх Слепота государственных людей, движимых, главным образом, желанием играть роль в истории — и только! Они губят <...> целые народы стираются с лица земли. Жжх Дор... Истекшая половина года была для меня весьма трудной обилием накопленных неприятностей и неурядиц, недомоганиями и пр. Вот эти несколько месяцев собирался написать Вам письмо, да это трудно сделать мне, не привыкшему изъясняться на бумаге. Хотелось бы сказать немногими м. б. словами многое, существеннейшее для меня. Среди общих невзгод, у каждого из нас выявились и частные, их — много. Не могу даже Вам сказать, что за впечатление я испытал от чтения Вашей замечательной статьи в «Н Мире». Сказать по правде, я познакомился с ней еще до публикации (благодаря И. Б. Роднянской), но не говорил об этом никому почти, из чувства суеверия. Среди развала и разброда, царящего в жизни, где утрачены, кажется, уже все надежды, кроме надежды на Всемогущего. Подобной статьи о музыке и музыканте-композиторе мне не приходилось за всю мою жизнь читать. Вместо критики — наклеивание ярлыков. Предмет исследован, можно сказать, со всех сторон, Ваши собственные впечатления как слушателя и ценителя сливаются с впечатлениями самых 432