Музыка как судьба

Я уже не говорю о Солженицыне, чьи первые же сочинения были подобны ударам в болевые точки Русской жизни: государственный деспотизм, разорение Русской деревни. Идея национального братства зародилась на полях сражений (но не в тылу, где террор ложного партинтернационализма господствовал над всей жизнью). Эта идея зародилась вопреки идее ложного партинтернационализма. В нем вызрела национальная идея как сокровенная, как религиозная идея. В условиях адской жизни, где все противостояло национальному сознанию — и государственно-партийные доктрины, и сама художественная среда, особенно музыкальная, в значительной мере сращенная с этими доктринами. <...> Жжх Возвращение государства к капитализму, к демократии, раю для богатых, обслуживающему их гос аппарату, технократии и развлекающему их искусству, обозначает не шаг, а скачок назад. Можно сказать, что мечты великих людей об искусстве народном, искусстве возвышенном, как, например, Бетховен, Вагнер, Толстой, Блок, Мусоргский, Шуман — всех гениев, ненавидевших и презиравших филистерство, сытое, самодовольное мещанство, — разлетелись в прах. Мечты о коммунистическом рае выродились в желание мещанского «благополучия» для, по существу, полуобразованных людей, обывателя и сознание избранности для денежных или политических деляг. Жжх На рынок, на базар выброшено сейчас то, что хранилось заветно в душах немногих. Думается, в этом нет большого толку. В. Соловьев, Н. Федоров, Д. Мережковский, не говоря о Блоке, Гумилеве, Кузьмине, Ф. Сологубе — эта литература не общеупотребительна. Совсем уж непонятны миллионные тиражи Пастернака, Ахматовой. Тут, как видно, соображения не художественные, а иные играют роль. жж Всех, вроде, надо жалеть: затравленного и доведенного до смерти Булгакова и его палачей: Киршона, Авербаха, Бескина и многих других (имя им — легион), тайно попавших под репрессии тысячи мужиков, расстрелянных по приказам Тухачевского, да и самого Тухачевского, тоже якобы безвинно погибшего. Да безвинно ли? И как же безвинно? Их наследники дешево хотят отделаться: дешево отделались, пожертвовав Сталиным (сочинив фалышивую картину «Покаяние») и еще десятком таких же негодяев. Зато спасли механизм Власти, модернизировав его, и опять можно начинать, раскручивать ленту. Жжх 416

Пастернак — яркая в своем роде личность, человек, наделенный громадной жизненной энергией, каким-то завидным здоровьем, редкостной психологической устойчивостью, приспособляемостью, увертливостью, умением вести двойную жизнь. Это был человек, не знающий сомнений, так же как Мандельштам или его супруга. Музыка Стр, Пр Ш, Шенб — это искусство тоталитаризма, в противовес искусству религиозному, национальному, народному. Музыка бездушных, механических нагнетаний оркестровой звучности; музыка, в которой ритм и преувеличенная динамика приобрели самодовлеющее положение. А мелодия превратилась в какие-то короткие огрызки, часто из чужих сочинений. Богатейшие ладовые системы, созданные творческим гением, на протяжении веков впитавшие в себя сознание гениев — все это свалено в кучу и бомбардировано искусственно созданной атомной системой Шенберга, сконструированной для уничтожения христианского музыкального искусства, для торжества <...> Из письма Я. П. Полонского Л. Н. Толстому" «Евангелие следует или совершенно отвергнуть (к чему стремятся евреи) — или все принять, как оно есть, со всеми его чудесами и воскресениями. Вы отрицали все для меня святое — все мои идеалы: Россию как народ и как государство, церковь и проповедь, таинство брака и семейную жизнь, искусство и присущую ему красоту — все это Вы готовы были смести в одну сорную кучу. Цель анархистов, отвергающих все прошлое, казалась мне той же самой, что и Ваша цель.... Золя говорит, что Христианство отжило свой век, и доказал нам, что милосердие не ведет к справедливости, а вы отдаете без борьбы всю Россию в руки этого Запада. Он и так уже без выстрела одолевает нас, материально и нравственно грабит нас. Иначе мне представляется будущность человечества — это владычество Зверя или царство Иудейского Мессии, восседающего на грудах золота и пытающего христиан, если только таковые останутся. Монгольские племена, в свою очередь нами вооруженные, завладеют нами и Западом, и тогда от Вашего славного имени, Ваших художественных произведений не останется и следа. <...> Не думайте, однако же, что я желаю застоя или поворота назад — нет, и проповедуй Вы реформы, я примкнул бы к Вам как реформатору, преследующему более или менее усовершенствование того, что есть и что так искажено временем, невежеством и человеческими пороками. Но Вы этим не довольствуетесь и 417