Мужская работа (СИ)

Макс помотал головой, закинул таблетку в рот.

— Уже новый контракт подписал, ха-ха. Не могу я… — он поморщился, понурил голову. — Маму с папой так давно не видел, а я виноват перед ними, ужасно виноват. Ладно, давай… Телефон твой записал, если вернусь в наш мир, то мы с тобой свяжемся.

Ком в горле вырос — паршиво расставаться с другом, которого нашел в таком жутком месте.

* * *

В портальной камере, где меня некогда встретили Лиргана и Йухиро, обнаружился трибун Шадир.

— Ты был хорошим солдатом, — сказал он. — Если надумаешь вернуться, то буду рад.

Я не стал говорить, что такое мне и в страшном сне не приснится, лишь поправил на плече рюкзак — тот оказался неожиданно тяжелым; когда собирал, то казалось, что он легче — кивнул офицеру и шагнул в полог голубовато-лилового пламени.

— Поздравляю вас с завершением возвратительной процедуры, — сказал дядечка в безупречном костюме, тот самый целлулоидный тип, который провожал меня на службу. — Последние выплаты осуществлены два часа назад. Когда ожидать вас в следующий раз?

— Никогда, — буркнул я. — Одного раза мне с головой хватило.

Представитель ООО «Гегемония» — вот ведь название, ага, даже не скрываются — улыбнулся понимающе и немного сочувственно. На улице оказалось холодно, ветер нес мелкий дождь, а небо закрывала серая дерюга — ничего удивительного, покинул я Землю в теплом мае, а вернулся в холодном октябре, ладно хоть куртку тогда прихватил.

Но я мигом согрелся, когда увидел Юлю с Сашкой на руках.

— Папа! Папа! — закричала дочь, и жена спустила ее с рук.

Я присел, и Сашка налетела на меня, обхватила за шею — живая, здоровая, с розовыми щеками и блестящими глазами, настоящая, какой она была до болезни, а ведь ее только что выпустили из больницы! Глаза мои защипало, я прижал ее к себе тесно-тесно, вдыхая родной запах, слыша, как она дышит и хихикает.

Юля подошла, взяла меня за ладонь, и я вздрогнул, по телу прокатилась волна желания. Черт, да как же я по ней соскучился, что готов сорвать с нее одежду прямо сейчас, утащить ее хоть в ближайшие кусты, хотя такими делами мы и до женитьбы не баловались!

— Привет, — сказала она, и это слово прозвучало для меня настоящей музыкой.

Я пересадил Сашку на плечо, обнял Юлю, зарылся носом в ее светлые блестящие волосы. Мало меня просто убить за то, что я изменял этой женщине, меня надо разорвать на части, и каждому куску оставить сознание, чтобы он ощущал всю боль, полностью, когда его будут жечь на огне или растворять в кислоте; а потом можно все это собрать обратно, чтобы я мог доказать, как ее люблю.

Ну а в том, что она меня любит, сомнений нет никаких.

— Эх, ты… — она гладила меня по шее, по затылку. — Эх, ты… но вернулся. Удивительно.

— Почему? — спросил я, отстраняясь.

— Ты же был в очень опасном месте, — Юля отвела глаза. — Я это чувствовала. Сердцем.

Но мне показалось, что она не договаривает, что-то от меня скрывает.

— Папа, у тебя рюкзак шевелится, — сказала Сашка шепотом. — Он живой?

— Что? — я поспешно спустил с плеча лямку, вжикнула молния, и на меня невинными глазами уставился Котик, занимавший место рядом с плюшевым пингвином.

Вот ведь ботва, я сам научил его, что в рюкзаке вполне можно перемещаться, когда спасал его с Бриа. И после того, как я погладил его у кабинета Геррата, шустрый зверь просто отыскал мой багаж в казарме, и ухитрился забраться внутрь… вот почему мне показалось, что рюкзак стал тяжелее!

— Это кто? — спросила Юля, заглядывая в мой багаж.

— Хрр! — ответил Котик с чувством собственного достоинства.

— Он живой! Лапки! Хвостик! Ушки! — и Сашка сунула обе руки в рюкзак. — Ух! Мой пингвин!

Я обмер — вот сейчас Котик цапнет ее за палец или ударит когтистой лапой, чтобы не лезла. Но зверь, к моему удивлению, позволил себя не только погладить, но и вытащить наружу и взять на руки.

— Привез Сашке друга, она давно хотела щенка, — Юля обняла меня, и я снова вздрогнул от страсти — ее тепло словно обожгло меня, проникло внутрь, омыло сердце, растеклось по всему тело до кончиков пальцев на руках и ногах.

Вот доберемся сегодня до кровати, я ей покажу, как соскучился!

— Поехали домой, что под дождем стоять, — сказал я. — Котик, ты сумасшедший! Будешь жрать, что дают, а если начнешь выделываться, то сам отправлю тебя обратно!

Зверь оторвался от вылизывания сашкиной щеки, и посмотрел на меня так, что сомнений не осталось — если надо, то он найдет себе еду сам, а если припрет, то и меня прокормит, а то знает он этих двуногих, только успевай вытаскивать их из неприятностей.

— Кстати, Иван звонил, — сообщила жена, и я напрягся.

— Чего хотел?

Неужели этот мой «дядюшка» разболтал, где я на самом деле, открыл что-то Юле? Придушу, если так, и не посмотрю, что он старше, с сединой в башке и все такое.

— Чудные вещи. Спрашивал, не передавал ли ты что-нибудь домой. Три раза. Позвони ему.

И точно, а я и отвык от обычной связи.