Мутный

– Она сейчас выйдет, – вернувшись, сказал он. Тут же развернулся и захлопнул ворота прямо перед моим лицом.

Какой «доброжелательный» человек.

– Спасибо!

Внутри все задрожало. Сердце колотилось с бешеной силой. Вдруг я увидела, как дверь главного здания открылась и из него вышла женщина. Боже мой, Антонина Сергеевна… Должно быть, ей было уже около пятидесяти, но она почти не изменилась: доброе круглое лицо, высокая прическа. Она открыла ворота и внимательно на меня посмотрела.

– Девушка, здравствуйте. Я вас слушаю. Что вы хотели?

– Вы… вы меня не узнали? – неуверенно спросила я.

Она прищурила глаза, всматриваясь в мое лицо.

– Мне очень неудобно… – произнесла она.

– Ева! Ева Левинская. Помните меня?

Ее лицо мгновенно изменилось.

– Бог ты мой, Ева! – удивленно воскликнула она и побежала меня обнимать. – Как же ты изменилась, я бы никогда тебя не узнала!

Я уткнулась ей в плечо, из глаз потекли слезы.

– Вы не представляете, как я рада вас видеть!

– А ты чего так легко одета? На улице холод вон какой, а ты в тоненьком пальто. Идем скорее в мой кабинет, – произнесла она, взяв меня под руку.

Мы направились внутрь корпуса. Эмоции усиливались с каждым шагом. Казалось, воспоминания разрывали мою голову изнутри.

– Представляете, когда-нибудь придут и за нами. Мы будем жить в семье и радоваться жизни! – радостно воскликнул Леша.

– Только если во снах. Кому мы нужны? В основном берут детей до пяти лет. А мы это так, отбросы уже, – ответил Андрей.

– Но ведь нам было и пять лет, и меньше. Нас никто не взял, – добавила я.

– В этой жизни везет далеко не каждому. Мы как товар в магазине. Все приходят и выбирают красивую вещь без брака. Так ведь? Точно так же и в детдоме. Люди приходят и выбирают здорового ребенка с милой мордашкой. Если ты не вышел лицом или болен, то просидишь здесь до восемнадцати, а потом этот поганый мир тебя проглотит.

– А я верю, что все может измениться. Верю, что могут появиться такие люди! – восторженно произнес Леша.

– Ни во что не верю. Все это глупые мечты, – заключил Андрей.

Мы зашли в здание, и сразу же напротив входа был кабинет Антонины Сергеевны. Она открыла дверь и пропустила меня. Затем включила чайник.

– Евочка, ну какая же ты красивая! Ты здесь какими судьбами? Почему не в Японии?

– Вы же знаете о смерти Леши, да?

– Да, мне говорили, – тяжело вздохнув, произнесла она.

– Ну вот. Тяжело было последние годы. Очень тяжело. Решила вернуться в Москву. Сегодня как раз прилетела и сразу к вам. Как же я рада, что вы здесь еще работаете!

– Куда же я денусь, это ведь дело жизни. Ева, может, тебе помощь какая нужна? Ты говори, я с радостью, если что!

– Да нет, спасибо огромное. Ничего не нужно, – слегка улыбнувшись, ответила я.

Антонина Сергеевна разлила нам по чашкам горячий чай, а я все никак не решалась узнать про Андрея. Около часа она спрашивала меня о жизни в Японии, о моих дальнейших планах. Рассказывала о том, что нового произошло в детском доме. Я надеялась, что она сама что-нибудь скажет о моем друге, но в итоге – ни слова. А мне до сих пор было страшно думать о нашей с ним встрече.

– Ну, вот как-то так. Все потихоньку, – заключила Антонина Сергеевна и сделала глоток чая.

– Антонина Сергеевна, можно спросить?

– Конечно. Что такое?

– Где сейчас находится Андрей Невельской? Вы же его помните? Я очень хочу с ним встретиться. Все эти годы я корила себя за то, что его бросила.

Сейчас ему уже должно быть двадцать лет, и я все-таки надеюсь, что он не пронес эту обиду сквозь года. Но мне нужно еще раз перед ним извиниться, иначе я не успокоюсь.

– Ева… – Она серьезно на меня посмотрела, а потом отвела взгляд в сторону. – Андрей погиб.

– Что?

– Андрей, если бы я могла, я бы все отдала, чтобы забрать тебя с собой… Прости меня, пожалуйста. Слышишь? Прости. Я тебя очень люблю…