Мутное дело

— Да мы только начали.

— Хули вы такие долгие? Шевелите жопками! Я уже заебался ждать.

Тот же каменный мешок.

Вор в бессилии застонал.

Тот же голос. Те же корзины. Те же молнии. Те же приказы.

В этот раз вор выбрал пустую корзину. Снова тьма беспамятства.

Снова мешок. Корзины. Укус. В этот раз огромный чёрный паук.

Мешок. Корзина. Пусто. Тьма.

Снова. Пусто. Хвала Триединому. Тьма.

В какой-то момент Доран просто сбился со счета. Он перестал считать. Перестал даже пробовать думать. Встать. Подойти к корзине. Сунуть руку в любую. Он даже не ждал голоса. Просто делал. Иногда его кусали змеи, каждый раз разные. Иногда паук. Один раз он вытащил какую-то странную тварь, мохнатую, с чудовищно огромной клыкастой пастью.

Снова диалог двух.

— Пора переходить к следующему этапу.

— Давно, блядь, пора. Я всё думал, когда вы уже устанете хуй дрочить!

Что-то новое!

Вор очнулся в совершенно другом помещении. Тоже тёмная коробка, но только не из камня и больше — метров шесть на три. Тот же светильник. И никаких корзин.

Физическое самочувствие вора было на уровне. Никакой боли или похмелья. Лишь легкая усталость. Вот только внутри пустота и непонимание, что же происходит.

— Ну, пиздец, — Доран не ждал от неизвестных палачей ничего хорошего. Вряд ли это просто камера.

Интуиция не подвела.

Одна из стен посветлела. Стекло. А за ним…

Вор в бессилии ударился о стекло. Безуспешно. Удар кулаком. Боль. Кровь в разные стороны. Но стекло прочнее костей и плоти.

За стеклом плотно связанная, на цепях висела его сестра.

Удар.

Молния и вновь паралич. Вор вставал и снова бил стекло. Вновь беззвучная молния. Снова паралич.

Раз за разом.

Дорану не чувствовал боли, а просто вставал и бил.

— Ещё удар и она умрёт, — до вора донесся ненавистный голос, сквозь пелену кровавой ярости. Кулак остановился буквально в миллиметре от стекла.

— Выбери рычаг, — окровавленное от прокусанных в бессилии губ лицо судорожно огляделось. Рычаг слева. Рычаг справа. — Выбирай! Десять, девять, восемь, семь…

На три вор сломался и дёрнул левый рычаг.

Тьма.

Тоже самое. Тёмная комната. Стекло. Сестра. Цепи.

Рычаг. Также левый. Не угадал. Его сестра сгорает заживо в адском пламени.

Вор в бессильной злобе бьётся о стекло. Головой. руками. Телом. Всем, чем мог.

Спасти!

Тьма.

Вновь. Сестра. Рычаг. Вор отказался. Голос монотонно считал обратный отсчет. Не было не молний, не было даже повторных приказов.

В комнату с сестрой влетает какое-то чудовище и разрывает на части.

Вор лишь бессильно плачет.

Снова. Вор выбрал рычаг. Ничего не произошло. Тьма.

Череда извращенных пыток. Вор каждый раз будто заново умирал, видя, что происходит с его сестрой, когда он выбирал не тот рычаг.

— Пиздец вы ёбанные демоны! — сказал голос, который раньше просил ускориться.

— Вы сами просили увеличить темп!

— Блядь, да он с катушек слетит скоро. Нахуй нам имбецил нужен?

— Остановить эксперименты?

— Я вам, блядь, остановлю.

— Мы просто делаем свою работу.

— Яйца бы вам за такую работу отхуярить и сожрать заставить.

— Нам остановиться?

— Продолжайте, блядь! Пидары, блядь!

Вор потерял счёт пыткам. Сестру из его видений убрали. Стало легче. Но извращенный разум стал еще изощреннее.

Если он выбирал неправильно, то его резали, жгли заживо, били, топили, расчленяли. Молнии, огонь, вода, погребение заживо, какие-то твари. Он столкнулся с демонами из самых страшных кошмаров. Его растворяла ангельская благодать.

Даже череда каких-то отвратительно-сексуальных суккуб, которые буквально высасывали из него жизнь.

В какой-то момент разум просто отключился. Он больше не мог этого выдерживать. Он просто дергал один из рычагов (которых иногда было больше двух), выбирал ту или иную веревку, нажимал кнопки. Он уже не помнил, что происходило.

Однажды вновь наступила тьма, и Доран каким-то звериным чутьем понял: последняя.

Открыл глаза. Он лежал на чем-то мягком. Перина? Белоснежная перина!

Внутри всё панически сжалось. Ничем хорошим это не закончится.

Вор понежился на мягкой перине ещё полчаса, решив, что глупо будет менять тёплую постель на хреновую (а в ином он и не сомневался) неизвестность. В том, что его мучители придумали что-то экзотично жёсткое он был категорически уверен.

У Дорана уже заболела поясница, но он решительно был настроен не вставать. Юноша уже разглядел все детали беседки, где он возлежал. Закрытая, с ажурной медной сеткой в качестве стен, вся увитая красным плющом. В общем, вор перевернулся на бок, спиной к выходу и решил вставать, даже если приспичит в туалет! В кои-то веки ничего не болело!

Он провалялся ещё минут двадцать, уже бок устал, но решительность бездействия не уменьшилась ни на йоту.

— Дружище, ты там ещё не заебался лежать? — донеся из-за спины голос. Вор внутренне сжался, но это был другой голос. Тот ненавистный голос, который властно приказывал ему делать то или иное, он теперь узнает из миллиона. До самой смерти.

— Бля, я же знаю, что ты не спишь! — голос приблизился, владелец явно пошёл в беседку. — Давай уже знакомиться.