МутаХамис

Николай не прислушивался. Сидя с рассадой в руках в набитой электричке, он не чувствовал тесноты, мыслью он свободно носился над древним Египтом, продолжая продумывать детали своего открытия.

Где же были расположены барабаны, на которые натянута цепь? Очень просто: один барабан находится в особом помещении («машинном отделении») наверху пирамиды, где его обслуживает специальный человек. Второй барабан – тут же у пристани. Между ними, сверху донизу пирамиды, натянута пила. Какая же сила вращает барабан? Ответ сам просится: барабан вращала вода могучего Нила. Вот и отгадка, всё оказалось так просто! Николай засмеялся от удовольствия. Тёща посмотрела на него из-за куста помидоров. Зинаида Игнатьевна обиженно блеснула очками. Николаю очень хотелось поделиться открытием, он открыл было рот, но Зинаида Игнатьевна перебила его, сказав: «Порядочность сейчас не в чести» и начала рассказывать новую историю из «Аргументов и Фактов».

Человеку нужно духовное убежище, куда его душа на крыльях воображения может унестись от тревог и замереть в привольном покое. Неверующий Николай нашел себе такое убежище в «своём» древнем Египте. Копаясь в огороде, Николай силой воображения взмывал в «машинное отделение» наверху пирамиды, мысленным взором обозревал чёрную поблёскивающую полосу Нила внизу – с рукавами, островками, и белыми корабликами. Николаю казалось, что этот воображаемый мир податлив к узнаванию, что напрягая мысленный взгляд, он может видеть все более мелкие подробности древнеегипетской жизни. Так он видел уходящую далеко вниз ленточную пилу, слышал ее поскрипывание и деревянный стук верхнего барабана. Там, далеко, внизу он видел нижний барабан, вспенивающий черную воду Нила, и полуголых рабочих – в белых юбках, как нарисовано в дочкиной энциклопедии. Рабочие волоком перетаскивали белые камни с палуб подплывающих кораблей, пилили их и тащили ровные блоки куда-то, куда мысленный взор Николая пока не проник. За таким мысленным вглядыванием и скучная работа на огороде становилась легче.

И вернувшись с дачи, Николай продолжал в минуты скуки и уныния переноситься мыслью в древний Египет. В сладостном воображаемом мире было одиноко, и Николаю очень хотелось запустить кого-то в сияющий мир своего открытия.

Он решил поделиться с женой Викой, хотя знал, что ничего приятного из этого не выйдет. Со стыдливой усмешечкой он пришел на кухню. Вика, как всегда, была занята хозяйственными делами, причем сразу несколькими: на плите что-то булькало в кастрюле, из которой торчала куриная нога, в чёрной чугунной сковородке тушились кабачки, а за кухонным столом Вика разбирала деньги и какие-то бумажки. «Представляешь,…» – неуверенно начал Николай рассказ про сияющий мир.

Они познакомились с Викой десять лет назад. Дело было летом в деревне, где она жила с рождения, а он гостил у приятеля (и куда он теперь с тёщей возил рассаду). Вика влюбила его здоровой молодостью, большими белыми грудями и рыжими кудрями. К своему смущению и удовольствию под внешностью юной неискушенности Николай обнаружил спокойное бесстыдство и зрелую чувственность. Когда они вновь встретились, уже в городе, его неприятно поразило, что она пришла на свидание – наверно, согласно деревенскому учебнику кокетства – поплёвывая семечки, как бы, не слишком заинтересованная. Она располнела и её поцелуи пахли теперь не медом, а сигаретой, семечками и поевшей мяса взрослой женщиной.

Но большие груди опять сделали свое дело. Свадьбу играли зимой в родной деревне невесты – в битком набитой гостями избе. Со стороны Николая была приглашена вся их бригада, а бригадир был свидетелем, со стороны невесты – было полдеревни. Церемонии были патриархально длинны и бесстыдны: нескончаемо длились взаимные поздравления, собирание конвертов с деньгами, многоэтапные перекрестные «Горько!»-поцелуи с участием гостей и родственников. Непьющий Николай первый раз выпил водки и быстро опьянел. Глупо улыбаясь, он смотрел, как невеста до счета 50 целовалась с бригадиром, потом тёща грубо схватила его и мокро поцеловала, прижавшись толстым горячим туловищем и все хором стали считать.

Когда дошло до собственно поцелуя жениха и невесты, под азартный счет гостей, Николай был сильно пьян. Начали петь песни, их пели дружно и громко. Когда гости оглушительно грянули припев: «Ах, эта свадьба…», растроганный ощущением безоглядного русского братства – когда в восторге от единения и мощи, кажется, все не важно, кажется, за каждого из этих чужих людей жизнь отдашь – растроганный, Николай расплакался.

Он запомнил удивленный взгляд, тогда брошенный на него новобрачной, и сейчас не удивился, что жену не увлекло его открытие – странные и непрактические вещи Вику не интересовали. Когда Николай рассказал жене о таинственном иероглифе – ключе к загадке пирамид, Вика без интереса сказала: «Ну и что», спросила, не видел ли он карта на скидку в «Магнит» и спохватилась ворошить подгорающие кабачки.