Мустанг-иноходец

В этой последней экспедиции поваром опять был старый Индюшиный След. Он следил за погоней с таким же интересом, как и все другие, и когда Джо потерпел неудачу, он только ухмыльнулся, заглядывая в котел, и проворчал себе под нос:

— Будь я проклят, если этот мустанг не будет мой!

От постоянного преследования иноходец одичал еще больше. Но он все-таки неизменно возвращался к источнику Антилопы. Это было единственное совершенно открытое место для водопоя, вокруг которого не было на расстоянии целой мили ничего такого, что могло бы служить прикрытием для врага. Мустанг являлся сюда ежедневно около полудня и, тщательно высмотрев все кругом, приближался к источнику.

Лишенный своего табуна, он всю зиму прожил одиноко. Старый Индюшиный След это хорошо знал и на этом строил свои расчеты. У одного из его приятелей была славная гнедая кобыла. Захватив с собой крепкие лошадиные путы, лопату, запасное лассо и толстый столб, старый повар оседлал эту кобылу и направился на ней к источнику.

Несколько антилоп скакали по степи, коровы лежали в траве, звенела песня жаворонка. Ясная, бесснежная зима в этих равнинах уже миновала, и весна приближалась быстрыми шагами.

Том привязал маленькую гнедую кобылу, чтобы дать ей пощипать траву, но она беспрестанно задирала голову кверху, испуская долгое призывное ржанье.

Старый Индюшиный След стал подробно изучать направление ветра и всю местность. Вот тут еще осталась яма, которую он помог выкопать. Теперь она была открыта и полна тухлой воды, в которой плавали дохлые сурки и мыши. Животные, приходящие на водопой, проложили себе новую тропу.

Выбрав поросшую осокой кочку среди ровной зеленой полянки, повар прочно вкопал в нее столб, затем вырыл яму, достаточно большую, чтобы можно было в ней спрятаться, и разостлал на дне ее свое одеяло.

Укоротив путы маленькой гнедой кобылы так, чтобы она едва могла двигаться, он растянул на земле лассо, привязал его длинным концом к столбу и прикрыл веревку землей и травой. Покончив с этим, он залез в свою нору.

Около полудня, после долгого ожидания, призывно ржавшая гнедая кобыла наконец дождалась ответа. С высоких холмов на западе раздалось точно такое же ржанье, и, чернея на фоне неба, появился знаменитый мустанг.

Он приближался своей мерной развалистой иноходью, но часто подозрительно останавливался, осматривался и подавал голос. Ржанье кобылы, вероятно, находило отклик в его сердце. Он подошел еще ближе, опять заржал, но вдруг встревожился и стал бегать большими кругами — вероятно, чтобы узнать, нет ли поблизости врага. Но тут гнедая кобыла снова заржала. Мустанг описал еще один круг, приблизивший его к ней, и тоже заржал. Ее ответ, по-видимому, заглушил все страхи, и сердце его загорелось.

Он гарцевал, приближаясь к Солли, гнедой кобыле, пока не прикоснулся носом к ее носу.

Переступая с ноги на ногу и гарцуя вокруг Солли, он на миг ступил задней ногой в роковую петлю. Том быстро дернул веревку, петля затянулась, и мустанг был пойман за ногу.

Страх удвоил силу коня. Он отпрянул, ко веревка не пустила его, и он свалился, беспомощный, побежденный.

Безобразная, маленькая сгорбленная фигурка старого Тома вынырнула из ямы. Он победил великолепное создание природы. Мощная сила коня оказалась бессильной против ума и изобретательности маленького, слабого старичка. Мустанг фыркнул и отчаянно боролся, стараясь вырваться на волю, но все было напрасно: веревка крепко держала его.

Том быстро бросил второе лассо, которое обмотало передние ноги мустанга. Затем искусным движением Том стянул ему все ноги вместе. Разъяренное животное через минуту лежало на земле, беспомощное и связанное, как боров.

Несчастный иноходец продолжал биться еще долго, пока окончательно не изнемог. Все тело его сотрясалось от судорожных рыданий, и по морде скатывались слезы.

Том стоял и смотрел, и в душе этого старого пастуха происходило что-то странное. Он весь дрожал, с головы до ног, чего не бывало с ним с тех пор, как он в первый раз бросил лассо и поймал своего первого быка. И теперь он несколько минут не мог двинуться с места и только стоял и смотрел на своего замечательного пленника.

Однако чувства эти скоро рассеялись. Том оседлал свою кобылу, сыгравшую роковую роль, и взяв новое лассо, надел его мустангу на шею. Он поставил кобылу возле жеребца. Уверенный, что мустанг уже больше не ускользнет от него, Том хотел распустить веревки, но тут ему в голову пришла внезапная мысль. Ведь он совершенно забыл про одно важное обстоятельство и начал дело, не имея всех нужных приспособлений.

По законам Запада, дикий мустанг становится собственностью того, кто первый наложит на него свое тавро. Но как это сделать теперь для доказательства своих прав на этого иноходца, когда ближе чем за двадцать миль не найти прибора для клеймения скота?

Однако старый Том был изобретателен. Подойдя к своей кобыле, он по очереди осмотрел ее копыта и каждую подкову. Действительно, одна из подков некрепко сидела и немного шаталась. Том стал ее раскачивать и отделять от копыта, пока наконец не сбил совсем.