Мустанг и Чика

Потом футболисты в раздевалке глумливо придумывали для нас наказания: от самообзывательских кричалок и бега в девчоночьих платьях до расстрела мячом наших жоп. Борей были выданы характеристики пушечных ударов ногами Федотова. По его словам, самая толстая кость в самой толстой жопе неизбежно поломалась бы от такого сокрушительного боя. Наглумившись и наржавшись над нами, футболисты вдруг изменили выражения своих лиц на виновато-просящее.

- Парни, тут такое дело… Мы здесь в первый раз отдыхаем. А какой отдых без хороших подруг? Вы же тут всё про всех знаете. Помогите нам. В долгу не останемся!

А у меня скоро должен был подойти последний автобус девятичасовой. Я сообщил об этом пацанам. Они вдруг взмолились:

- А как же завтрашняя игра с люберецкими?

- Не уезжай, Паш. Останься! Помоги нам.

- Ты чего, Женёк, не договорился с ним? А еще капитан называется.

- Да не успел я…

К уговорам подключились и футболисты:

- Давай, пацан, помоги своим друзьям!

- Я тебя приглашу на нашу базу погостить.

Последнее Боря Копейкин озвучил. Ну, его вроде бы никто за язык не тянул. Согласился. Чего мне терять? С тревогой в голосе спросил только:

- А где я сейчас буду ночевать?

К Жеке я не смогу снова пойти. Заявившись на глаза Елены Сергеевны после случившегося, сразу же сгорю на месте от стыда.

Не дав никому открыть рот, Борис предложил:

- В корпусах есть много свободных номеров. Мы с Вовкой оплатим, если что. С тебя оплата парой партий в шахматы.

- Да не вопрос.

Попрощавшись с хоккеистами, я в сопровождении Володи отправился устраиваться на ночевку. Боря остался решать животрепещущие мужские вопросы. Увидел действие харизмы знаменитости на возрастных администраторш. По-моему она даже денег с Володи забыла взять. Правда, поселила меня в двухместный номер, уже заселенный.

На кровати поверх одеяла в одежде лежал молодой парень с благообразным лицом. Увидев меня, поднял руку в знак приветствия.

Я подгреб к нему с приветственной лыбой:

- Я тут малость перекантуюсь, не возражаешь? Меня Павлом звать.

- Не возражаю. А этот болтливый журналист куда делся? Кстати, я - Геннадий.

Не поднимаясь с кровати, он пожал протянутую мной руку. Лицо и голос показались ужасно знакомыми. Блин горелый, да это же известный эстрадный тенор Белов Геннадий. Его «Дрозды» и «Травы, травы…» все уши по радио протрындели. Нет, я не то, чтобы против этого. Но, когда слишком… Это все равно что питаться только конфетами - вкусно, но надоедает. Слипание кое-каких отверстий запросто можно подхватить. Походу, в этом санатории куда ни плюнь, непременно в какую-нибудь знаменитость угодишь.

- Вижу, что сегодня не твой день, Гена, - вякнул, сконфуженно хихикая, - Охота в диких, хоть и березовых кущах на норовистых буйволиц требует сосредоточения и полной отдачи сил.

- Юноша, мы, по-моему, еще на брудершафт не пили, чтобы тыкать. Даже не понятно, по какому праву тебя тут заселили, - вдруг взвился певец.

- Ну, я этот…, как его…, композитор, - буркнул я, растерявшись и еще тише добавил, - Начинающий.

Тенор иронично оглядел мои перештопанные брюки и поинтересовался:

- И какие произведения вы уже сочинили?

- Ну, там всякие… Их по радио не передают. По ресторанам если только.

Вот влип. Сейчас эта знаменитость волну поднимет, и меня вышвырнут на улицу. Если ли в этом поселке подвалы?

- Если хотите, я могу наиграть свою песню. Только инструментов нет с собой.

- Делов то. Я сейчас схожу к администратору. Что принести? Гитару, виолончель, пианино? Посмотрим, какой вы композитор.

Тенор резко сорвался с постели и скрылся за дверью. Чего он вздыбился на меня? Не вовремя я тут нарисовался. Видно парень какой-то климакс подхватил. По-умному надо бы просто уйти и не связываться. А потом подождать футболистов. Нет, не годится. Как-то не по-пацански нюни распускать. Ладно, пусть будет то, что будет.

Гена довольно быстро вернулся, неся две гитары. Одна была шестиструнной, другая - семиструнной.

- Выбирай любую и давай, выдавай на гора свои сочинения, - возбужденно проговорил тенор.

- А чего мне за это будет? Я за так горло надрывать не люблю, - нагло высказался я.

Певец хмыкнул, прошел в прихожую и вышел оттуда с коричневой рублевой бумажкой:

- Этого хватит?

Я взял шестиструнку, тронул струны, колками немного подправил тоны. Улегся на постелю по примеру соседа и побренчал немного ни о чем. В голове ни одной мысли - какую песню выдать. Не бацать же этому рафинированному парню токаревский шансон. Была одна песенка задушевная на рубеже восьмидесятых. Гнатюк ее исполнял - «Зорька алая». Немудрящая такая, слова легко вспомнились.

- Зорька алая,
Зорька алая, губы алые,
А в глазах твоих,
А в глазах твоих неба синь.
Ты, любовь моя, запоздалая,
Не покинь меня, не покинь меня,
Не покинь…

Песня закончилась. Кашлянули. В комнате обнаружился Федотов, смущенно переминающийся с ноги на ногу: