Муссон

— Опускайте! — велел Хэл матросам, державшим веревку, и Рашид начал рывками спускаться к поверхности воды.

— Хватит! — остановил их Хэл, когда темя Рашида оказалось в футе от воды. Рашид пытался повернуть голову, чтобы посмотреть на Хэла, который взирал на него сверху.

— Не знаю! Клянусь всем святым! — кричал Рашид. — Я не знаю, где аль-Ауф и твой сын!

Хэл кивнул Аболи.

— Покормите тварь!

У борта стояли наготове кожаные ведра с отходами с камбуза. Аболи поднял одно из них, перевернул, и мешанина из рыбьих голов, внутренностей и чешуи полетела в воду. Косяки мелких рыб устремились на пир и в своей лихорадочной жадности взбороздили всю поверхность.

Аболи выбросил за борт содержимое второго ведра.

Через минуту под мечущимися рыбками началось темное угрожающее движение. Потом из глубины со страшным величием показалась широкая полосатая спина. Рыбешки рассыпались, и на поверхность, раскрыв пасть, в которой мог уместиться торс человека, поднялась гигантская рыба. Акула хватала отбросы, обнажались многочисленные ряды ее острых зубов, и вода под головой Рашида забурлила.

— Ты никогда не пройдешь через врата рая, если твое тело пожрет эта нечистая рыба, — сказал Хэл.

Пленник беспомощно дергался на конце веревки. Голос его звучал визгливо и почти нечленораздельно:

— Нет! Я не знаю! Милосердия, могущественный господин!

— Опускай! — Хэл сделал знак матросам, и те опустили тело Рашида, так что его голова и плечи скрылись под водой. — Держите его так.

Хэл смотрел, как дергается и извивается пленник. Огромная акула почуяла это биение и начала кружить под ним, медленно и осторожно поднимаясь из глубины.

Движения Рашида становились все слабее и судорожнее — он захлебывался.

— Поднять! — дал сигнал Хэл, и Рашида подняли над поверхностью. Он повис вниз головой. Повязку с уха он потерял, длинные волосы пирата свисали до самой воды.

Он хватал ртом воздух, поворачиваясь на конце веревки.

— Говори со мной! — взревел Хэл. — Говори о моем младшем сыне.

Он испытывал холодный гнев — никакой жалости или сочувствия. Акула почуяла кровь на плывущей повязке и поднялась к ней. Снова раскрылись огромные челюсти, и повязка была втянута в пасть. Изогнув спину, акула нырнула, ее хвостовой плавник вырвался на поверхность и тяжело ударил по висящему человеку. Рашид завопил от ужаса, закачавшись на веревке.

— Говори! — подбадривал его Хэл. — Я хочу услышать о своем сыне.

— Я не могу рассказать о том, чего не знаю, — взвыл Рашид, и Хэл махнул матросам, которые держали веревку. Рашида опустили в воду по пояс. Глубоко внизу акула проворно развернулась и с невероятной для такого огромного существа быстротой устремилась вверх, вырастая по мере приближения к поверхности.

— Поднять! — резко приказал Хэл, и Рашида подняли за мгновение до того, как щелкнули могучие челюсти; Рашид ушел от них всего на несколько дюймов.

— Еще не поздно, — сказал Хэл достаточно громко, чтобы Рашид расслышал, несмотря на убывающие силы и охвативший его ужас. — Скажи, и мы быстро закончим.

— Я не знаю, где найти аль-Ауфа, но знаю человека, которому это известно, — ответил Рашид дрожащим от ужаса голосом.

— Назови его имя.

— Его зовут Грей, эфенди на Занзибаре. Он рассказал нам об огромном сокровище, которое ты везешь на своем корабле.

— Вниз! — скомандовал Хэл. Матросы опустили Рашида, и тигровая акула ринулась ему навстречу. На этот раз Хэл не отдал приказ выдернуть его: Рашид потерял для него всякую ценность. Без малейших угрызений совести он отправил Рашида навстречу смерти и бесстрастно смотрел, как челюсти акулы сомкнулись над головой человека, поглотив его по плечи.

Акула повисла на веревке, изгибаясь и работая хвостом, изогнув массивное тело; ее зубы рвали плоть и кости. Огромная тяжесть и резкие сильные движения рыбы сбили с ног матросов, державших веревку, и они попадали на палубу.

Но вот зубы сомкнулись и отхватили Рашиду голову. Акула опустилась, оставив дергающееся тело висеть над поверхностью; кровь из перерванной шеи затуманила воду.

Хэл достал из ножен саблю и перерубил веревку. Обезглавленное тело упало в воду и стало медленно погружаться, кувыркаясь в темном облаке собственной крови. Акула вернулась и, точно собака, принимающая брошенный кусок, почти нежно прихватила тело лунообразными челюстями и уплыла с ним в глубину. Хэл отошел от борта.

— Через час начнется отлив, мистер Тайлер. — Он взглянул на свисающие с рея тела. — Избавьте от них корабль. Бросьте их за борт. С началом отлива отходим на Занзибар.

„Серафим“ обогнул мыс, и все его паруса сразу наполнил ветер.

— Курс северо-северо-восток, мистер Тайлер, — сказал Хэл.

Хэл не хотел преждевременно извещать о своем прибытии, поэтому ночью дрейфовал в проливе и только на рассвете вошел в гавань Занзибара. Приветственно припустив вымпел перед крепостью, он, как только якорь коснулся дна, приказал спустить шлюпку. Потом торопливо пошел в свою каюту, взял со стола пару двуствольных пистолетов и сунул их за пояс.