Муссон

Но тут полет воображения прерывали мысли о Дориане и Саре и о его обязательствах перед ними.

«Сара пообещала отправиться со мной куда угодно. Она не такая, как другие девушки. Похожа на меня. Тяга к приключениям у нее в крови. Но как быть с Дорианом?»

Он думал о Дориане столько, сколько не думал за все годы их разлуки. Мысленно он видел его таким, как в ту роковую ночь, когда подобрался к окну камеры на Флор-де-ла-Мар, — видел маленького беспомощного ребенка.

Трудно было покинуть колею, по которой много лет шли его мысли. Какой теперь Дориан?

Изменили ли его перенесенные им трудности?

«По-прежнему ли он мой младший брат или стал совсем другим человеком, иным, чем я знал?» — думал он и тревожился при мысли, что на месте Дориана может оказаться незнакомец. «В одном я уверен: так, как изменился Гай, он никогда не изменится. В нем по-прежнему будет огонь. Он захочет отправиться со мной навстречу новым приключениям. Связь между нами не слабеет. Я в этом уверен».

Похоже, он бросил перчатку к ногам богини удачи, потому что ответ пришел гораздо быстрее, чем он ожидал. На рассвете следующего дня маленькая грязная лодка отплыла от каменного причала и направилась туда, где стояла на якоре «Ласточка». Лодочник был еще в половине пистолетного выстрела от корабля, когда встал на корме и окликнул моряка на борту.

— Эфенди, у меня бумага от английского консула!

Он держал в руке документ и размахивал им.

— Становись рядом, — разрешил Нед Тайлер.

Том в своей каюте услышал крики, и необычное предчувствие овладело им. Его ждет нечто зловещее. Он в одной рубашке выбежал на палубу и успел выхватить из рук лодочника письмо.

Он увидел, что адрес на сложенном листке написан почерком Гая. Почерк почти не изменился с тех пор, как они вместе учились у мастера Уэлша. Письмо было адресовано капитану Томасу Кортни, на «Ласточке», в гавани Занзибара.

Торопливо распечатав его, Том увидел короткую записку:

«Султан приглашает нас обоих на аудиенцию сегодня в полдень. Я встречу тебя у ворот крепости за десять минут до назначенного часа. Г. К.».

Как и следовало ожидать, Гай был предельно пунктуален. Подъехал он в сопровождении конюха, и поздоровался холодно.

— Я не побеспокоил бы вас, сэр, — отчужденно сказал он, не глядя Тому в глаза, — но его величество настаивает, чтобы вы присутствовали на аудиенции.

Он достал из жилетного кармана часы, взглянул на них и, не оглядываясь, прошел в ворота.

Визирь встретил их заверениями в величайшем уважении, кланяясь и чарующе улыбаясь; пятясь перед ними, он отвел их к султану. Сам визирь простерся ниц, Гай поклонился, но не слишком низко, сознавая свое достоинство представителя его величества, и вежливо поздоровался. Том последовал его примеру. Потом взглянул на человека, сидевшего по правую руку от султана: очень дородный, одежда высшего качества. Оправленная в золото рукоять кинжала — из рога носорога. Человек высокого положения, очевидно — значительный вельможа, потому что даже султан относился к нему с почтением. Этот человек с необычайным интересом разглядывал Тома, как будто знал его или слышал рассказы о нем.

— Призываю на вас благословение Аллаха, — сказал султан и жестом указал на приготовленные для них подушки. Гай сел неловко: мешала сабля.

Том много часов провел с купцами на рынке и привык к такой позе. Ножны с Нептуновой шпагой он положил поперек колен.

— Для меня честь приветствовать при моем дворе святого муллу из мечети принца Абд Мухаммада аль-Малика, брата калифа Оманского.

Султан наклоном головы показал на сидевшего рядом с ним человека.

Услышав имя принца, Том застыл и почувствовал, как участилось его дыхание. Тот самый человек, который купил Дориана у корсара! Он смотрел на муллу, а султан между тем продолжал:

— Это святой человек аль-Аллама. Он прибыл от принца.

Теперь и Том и Гай смотрели на него. Аль-Аллама сделал изящный жест. Руки у него были маленькие и гладкие, как у девушки.

— Да будет на вас благословение в глазах Всевышнего и его пророка, — сказал он, и оба гостя одновременно поклонились в знак благодарности.

— Надеюсь, ваше плавание было приятным, и когда вы покидали дом, там все было благополучно, — сказал Том.

Мулла ответил:

— Благодарю за заботу. Каскази нес нас мягко, и Аллах улыбался нашему делу.

Аль-Аллама улыбнулся.

— Должен поздравить тебя — ты великолепно владеешь арабским. Ты говоришь на священном языке, как на родном.

Последовал обмен комплиментами, но Тому трудно было выдерживать долгий ритуал. Этот человек принес новости о Дориане — другой причины у аудиенции не могло быть.

Он разглядывал лицо аль-Алламы, стараясь по мелким признакам: складке губ, интонации, выражению глаз — догадаться о характере новостей, но лицо муллы оставалось спокойным, а держался он вежливо.

— Выгодной ли была твоя торговля на рынках Занзибара? — спрашивал между тем мулла. — Пророк одобряет честных купцов.

— Главная причина моего желания посетить владения вашего калифа — не торговля, — ответил Том, радуясь возможности перейти к сути. — Я пришел по делу милосердия. Я ищу человека, дорогого мне и моей семье.