Муссон

— Поднять кливера! — крикнул Том, и по палубе по направлению к носу затопали босые ноги. Матросы разобрались в оснастке, и кливера поднялись лишь с небольшой задержкой. Шлюп сразу накренился и рванулся вперед, вода зашумела под форштевнем, и корабль начал обгонять «Ворон». Но и французский флот просыпался, моряки с одного корабля перекликались с другими, кое-где на мачтах поднимали боевые фонари.

Вдохновленный нарастающим смятением, Том бросился к одной из пушек шлюпа. Она была крошечной по сравнению с большими орудиями военных кораблей в гавани. И он мог только надеяться, что она заряжена.

— Помоги! — крикнул он Аболи, и они вдвоем открыли орудийный порт и выкатили пушку.

Том поднял голову и увидел, что они проходят мимо военного корабля, огромной махины, закрывшей над ними полнеба. Можно было выстрелить из пушки не целясь, не меняя ее положения. Он выбил искру, но прошло много мгновений, прежде чем пушка выстрелила. Неожиданно она громыхнула и отскочила назад на лафете.

Том услышал удар: ядро попало в прочный борт корабля. Послышались гневные крики, но шлюп быстро уходил. Он сидел в воде низко и уже терялся во мраке.

Где-то дальше в строю кораблей прогремел ответный выстрел, но по длинному столбу пламени Том понял, что целят вовсе не в них. Он так и не узнал, куда попало то ядро.

Новые крики — и началась настоящая канонада: большие корабли палили по воображаемому английскому флоту, якобы атаковавшему их. Два уходящих небольших корабля затянуло пороховым дымом.

Теперь их почти невозможно было разглядеть, и Тому приходилось пристально всматриваться в дым, чтобы увидеть указывающий направление бледный свет кормового фонаря «Ворона».

Крики и пушечные выстрелы быстро удалялись, и два корабля выплыли из облака дыма на свежий морской воздух. Ветер донес слабые голоса — английские голоса — и Том понял, что это экипаж «Ворона» приветствует их успех. Его собственный экипаж прервал работу и ответил на приветственные крики. Было неразумно давать французам знать, куда они уходят, но Том не пытался остановить матросов. Он увидел сверкающие в темноте зубы Аболи и улыбнулся в ответ.

— Где французы? — спросил он, и из каюты вывели трех оборванных моряков. Они присоединились к своему капитану.

— На борту есть ялик, — сказал Том. — Спустим его и отправим их восвояси домой с нашим последним приветом.

Они усадили четверых французов в маленькую шлюпку и спустили ее на воду. Смекнув, что происходит, французский капитан встал на носу лодки; яростно встопорщив усы, он махал кулаками и отчаянно бранился:

— Ах, коровьи дети! Мамаша вас не родила, а высрала, навозные лепешки. Ссал я в молоко вашей матери! И яйца вашего отца топтал!

— Говори по-английски! — крикнул ему Люк. — Красота твоей поэзии теряется в ночном воздухе.

Гневные крики капитана быстро стихли во тьме.

Аболи помог Тому поставить грот, и когда ветер наполнил его, сказал:

— Корабль теперь твой, Клиб. Как ты его назовешь?

— А как назвали его французы?

Уил Уилсон наклонился за корму и прочел в свете кормового фонаря название на транце:

— Hirondelle. Что это значит?

— Ласточка, — перевел Люк. — Видит Бог, хорошее название.

Все сразу согласились.

— Летит, как птица!

— Но только будем называть ее на родном английском!

— Выпьем за ее здоровье, когда причалим на реке.

И все закричали, приветствуя «Ласточку».

Когда взошло солнце, они находились в виду Ширнесса, и, хотя на «Ласточке» убрали паруса, «Ворон» остался далеко позади, не в состоянии тягаться с ней в скорости. Шлюп шел, пеня свинцовые волны.

— Ей нравится свободный бег! — радовался Нед, и его лицо покрылось сотней радостных морщин. — Придется бросать плавучий якорь, чтобы удержать ее.

В ярком утреннем свете «Ласточка» была прекрасна, как невеста в подвенечном платье, ее паруса, новые, светлые, блестели, как перламутр. Краска на бортах была такая свежая, что Том ощущал запах скипидара, а палубы так выскоблены, что походили на снежное поле.

Том обратился мыслями к грузу, лежавшему у «Ласточки» в трюме. Он подозвал Аболи и отправил его с проверкой. Люки открыли, и Аболи и Уил Уилсон с фонарями спустились в темный трюм. Через полчаса они вышли, обрадованные.

— Она по самые жабры набита парусиной. Лучшего качества. Хватит, чтобы снабдить эскадру военных кораблей.

Том счастливо улыбнулся. Он знал, какую цену можно получить на аукционе Компании за эту ткань.

— Во время войны, — сказал он, — это все равно что золото.

Они разгрузили парусину на верфи Компании, Том отправил записку лорду Чайлдсу и отвел «Ласточку» вверх по реке к причалу Люка на острове Илпай. Сам он оставался с экипажем и начал переделку двух палуб корабля, чтобы они могли вместить больший экипаж. Следовало также выделить три каюты, для капитана и старших офицеров. Каюты будут немногим больше детских домиков для игр и вместят только койку да матросский сундук, крышку которого можно использовать как письменный или обеденный стол, — ничего больше. Потолок в них такой низкий, что обитателю каюты, входя и выходя, придется наклоняться.