Уильям торопливо приблизился к кровати. Он наклонился и коснулся губами бледной щеки отца.
— Хвала Господу, что ты жив и так хорошо оправляешься от ран, — оживленно и весело сказал Уильям, скрывая истинные чувства.
«Он умирает, — думал Уильям со смесью тревоги и возбуждения. — Поместье почти мое, а также знаменитые сокровища, которые он привез из своего грабительского плавания».
— Надеюсь, ты чувствуешь себя так же хорошо, как выглядишь, — продолжал он, сжимая худую холодную руку, лежащую поверх вышитой простыни.
«Клянусь Иисусом, — думал он в это время, — если старый разбойник умрет раньше, чем ему пожалуют титул, не видать мне баронства. Без дворянского пояса на талии вкус даже очень богатой его добычи будет кислым».
— Ты хороший и любящий сын, Уильям, но рано оплакивать меня. Даже этим могильщикам, — он показал на четырех врачей, — будет трудно загнать меня в гроб.
Хэл слабо рассмеялся, и его смех глухим эхом отозвался в комнате.
Никто из врачей не улыбнулся.
— А еще больше я люблю тебя за ту славу, которую ты снискал. Когда ты займешь свое место в палате лордов, отец?
— В несколько следующих дней. — ответил Хэл. — И, как старший сын, ты будешь свидетелем моего награждения.
— Сэр Генри, — вмешался один из врачей, — мы не считаем разумным в вашем состоянии посещать палату лордов. Мы серьезно озабочены…
Уильям раскинул руки и перебил врача, не дав ему закончить.
— Вздор, приятель! Каждому дураку ясно, что моему отцу достанет сил, чтобы ответить на приглашение своего повелителя. Я все время буду с ним рядом. И сам позабочусь, чтобы все его желания исполнялись.
Пять дней спустя слуги снесли Хэла на носилках с лестницы. Уильям не отходил от него ни на шаг. Перед главным входом ждала карета лорда Чайлдса; Том и Аболи держались в стороне от всадников, которым предстояло сопровождать карету.
Слуги опустили носилки рядом с каретой, и на время наступило замешательство: никто не знал, что делать дальше. Том быстро подошел, отстранил старшего брата и, прежде чем врачи смогли вмешаться, легко поднял отца и вошел в карету с исхудавшим телом на руках.
— Отец, это неразумно. Ты тратишь силы на эту поездку, — прошептал он, усаживая Хэла в карету и укутывая его меховой накидкой.
— Король скоро уезжает на континент, на войну с Францией, и кто знает, когда он вернется в Англию?
— Тогда мы с Аболи должны поехать с тобой, — умолял Том, — но Уильям запретил.
— Уильям хорошо позаботится обо мне. — Хэл прикрыл плечи лоснящимся мехом. — А ты должен остаться с Уэлшем и соблюсти наш интерес на аукционе. Я доверяю тебе важное дело, Том.
Том знал истинную причину отказа: отец не хотел его стычек со сводным братом.
— Как скажешь, отец, — сдался он.
— Как только кончим дело в палате лордов и проведем аукцион, вернемся в Хай-Уэлд и займемся освобождением Дориана.
— Я буду ждать твоего возвращения здесь, — пообещал Том, выбрался из кареты и встал у заднего колеса. В карету поднялся Уильям, сел рядом с отцом, кучер хлестнул лошадей, и карета покатила к воротам.
Том повернулся к Аболи.
— Весьма скверно, что Черный Билли везет его в этой тряской карете. Я не позволю ему проделать то же самое при возвращении в Хай-Уэлд. Долгая поездка в Девон по плохим дорогам убьет его. Надо отвезти его в Плимут на корабле. Море обойдется с ним мягче, а мы с тобой сможем лучше о нем заботиться.
— У нас нет корабля, Клиб, — напомнил ему Аболи. — «Серафим» и «Минотавр» принадлежат Компании.
— Значит, надо нанять другой корабль.
— В Канале — французские каперы.
— Нам нужно что-нибудь небольшое и ходкое, достаточно маленькое, чтобы не привлекать интереса, и достаточно быстрое, чтобы уйти от погони.
— Думаю, я знаю хозяина такого корабля, — задумчиво сказал Аболи. — Если, конечно, за время нашего отсутствия ничего не изменилось.
Аукцион в роскошном помещении Компании на Лиденхолл-стрит продолжался четыре дня. Том сидел рядом с мастером Уэлшем и записывал цены, предложенные за лоты.
Главный аукционный зал был оформлен как корабельный кубрик; по всем сторонам от круглой площадки, на которой размещался аукционист, поднимались ряды сидений.
Покупателей с их секретарями и бухгалтерами было так много, что мест для всех не хватило. Многие стояли у стен, но тоже участвовали в торговле, выкрикивали свои цены и размахивали каталогами, желая привлечь внимание аукциониста.
Слушая, как неудержимо ползут вверх цены, Том думал о сундуках с золотом, которые хранились в подвале под аукционным залом. Сегодня ночью они привезли эти сундуки с пристани, где стояла эскадра, — по темным мощенным булыжником улицам кареты вели под охраной пятидесяти вооруженных моряков.
Становилось ясно, что из-за окружающей торги истерии цены, предсказанные лордом Чайлдсом, будут перекрыты. И с каждым днем торгов Том видел, как растет его доля приза.
— Боже! — поражался он, подводя итоги вычислений на грифельной доске. — Если повезет, я получу гораздо больше тысячи фунтов.
Рудокоп или крестянин в Хай-Уэлде может заработать столько за целую жизнь. Тома поражало такое богатство, но потом он задумался, какова же доля его отца.