Муссон Дервиш

Всё выглядит вроде ясно и понятно, как любая другая схема зарабатывания денег, но всё не так просто. Владелец акульего бизнеса, типичный крепкий белый мужик среднего возраста, рыбак, который уже попробовал себя в этом деле самостоятельно, но обнаружил, что денег у него недостаточно и разорился. Потом он попробовал с партнёрами. Они ничего не знали об этом бизнесе и у них были совершенно нереальные ожидания. Он снова обанкротился. Теперь у него всё организовано правильно: китайские деньги, свобода действий и три месяца времени, чтобы начать делать серьёзные деньги. Он сжигает 4000 литров топлива в месяц только на своём катере с двумя подвесными моторами по семьдесят лошадиных сил на транце, и постоянно ждёт всё более тяжёлое оборудование, которое обеспечит ему больший улов. Конечно, он хорошо знает свою рыбу и свои лодки, но больше не знает ничего. Он не может нормально организовать работу, половина его людей болтается без дела, а он протянул всего два троса за рифом. А риф практически мёртв после многих лет хищнической ловли с помощью динамита.

Каждое утро в течении недели я выходил с рыбаками проверять снасти. На крючке были одна, две небольшие акулы, уже уснувшие. Потом ничего не было, ничего из того, что можно было бы привезти домой. На одном крючке осталось лишь сердце, остальное съел кто-то более крупный. На другом крюке была голова чернопёрой акулы с плавником. Туловищем опять кто-то поужинал, кто-то очень большой, учитывая что голова была размером с садовую тачку. На следующее утро мы взяли грабителя, 700 фунтовую тигровую акулу. У неё в желудке кроме птичьих перьев и рыбы были ещё две акулы. Мы добыли из желудка три плавника, остальные были уже сильно переварены.

Так повторялось каждый день. Что-то мы ловили, но этого едва хватало, чтобы покрыть расходы, так как на следующий день нам приходилось троллить, ловить наживку: макрель, скумбрию, дорадо, но никогда тунца. У меня сердце кровью обливалось, смотреть как всю эту великолепную рыбу резали на наживку для акул, когда самое лучшее, что я мог надеяться купить у рыбаков, была «ньяна». Словарь суахили переводит это слово как «вид рыбы который европейцы считают непригодной в пищу». Возможно так считают оксфордские доны, составившие словарь в 1939 году, но здесь, в Мозамбике, ньяна повседневная пища, и хлеб и масло.

На следующей неделе босс должен был уехать в город. В его отсутствие, на десять дней за главного остался его заместитель, молодой белый парень, работавший здесь последние три месяца. Снасти обслуживали туземные рыбаки на деревянных лодках с подвесным мотором в двадцать лошадиных сил, наживку должны были обеспечивать тоже они. Их обычная диета состояла дважды в день из варёной кукурузы, и всё. Любую дополнительную пищу они должны были добывать сами, после работы. Рыбалка на рифе была очень плохая, за наживкой мы ходили в открытое море. Теперь, когда босс уехал, рыбаки с его воблерами троллили рыбу за рифом и я уверен, если попадётся что-то стоящее, они не станут переводить добычу на наживку, а отправят её прямиком в котёл и дневные уловы ещё уменьшатся.

Покупка и продажа дешёвых плавников добываемых в Восточной Африке не показались мне достаточно прибыльным делом. Меня не привлекало самому заняться их добычей и я не мог найти точной информации о редких, светлых видах. Они были объектом слухов о неожиданных богатствах и невероятной удаче. Я помню как беззубый Тони поймал рыбу пилу в заливе Карпентария, в Австралии, и её плавник принёс семьсот долларов на оптовом рынке. Я держал этот бизнес на примете, пока не узнал о нём больше, до того момента, когда пришёл на Борнео. Дядя Джордж, шеф яхт клуба в Сандакане, показал мне самые ценные плавники, золотистого цвета с множеством маленьких белых точек. Он покупал их свежими у рыбаков на рынке. Цену он платил за них действительно невероятную, сто пятьдесят долларов за килограмм, это считалось очень дёшево. Я сделал рисунок этого плавника в блокноте и пошёл в библиотеку, чтобы идентифицировать акулу. В книге «Акулы» издательства Ридерз Дайджест перечислены 260 видов с множеством фотографий, но ни одна из них по форме плавника не соответствует плавнику Джорджа, также как и по размеру. В одном из магазинов в городе я видел такой плавник высотой два фута шесть дюймов.

Я уверен, что сейчас большинство из вас начнут задавать вопросы по поводу этичности подобного предпринимательства, и это правильно. Разделительная линия между зарабатыванием средств на жизнь в море и разграблением моря, не очень чёткая. Оно может быть морально оправдано, если продиктовано необходимостью, а не жадностью, но я не уверен, что это так просто. Я видел отчаянную нужду, которой могло и не быть, если бы не уничтожили риф. Мы слишком мало знаем, чтобы авторитетно определить, что является устойчивым регулярным промыслом, а что становится расхищением. Это остаётся на совести каждого отдельного человека, сколько он хочет взять. Я никого не сужу, кто мы такие, чтобы говорить голодному человеку: - Ты не должен есть.