Муссон Дервиш

Кехаар пережил нокдаун без структурных поломок, но внутри...! Вы не можете себе представить, в какую плавающую помойку превратился Кехаар после того, как лёг мачтой на воду! Все его содержимое оказалось на левом борту. Все кастрюли, сковородки, банки с болтами и гайками, все запчасти и продукты, всё вывалилось наружу. Видимо мы легли больше чем на девяносто градусов, так как многие вещи улетели вверх. Стекло, разбившееся о металлический корпус, разлитый ацетон и растительное масло, специи, гвозди, рассыпанные по всей каюте. Закрывающие трюм слани поднялись и высыпались все припасы, даже двести метров якорной цепи, весом в пол тонны, были разбросаны повсюду. Слетела крышка с ящика с картами, они рассыпались, и мокли теперь вместе с остальным мессивом. Двухфунтовая стеклянная банка с солью пролетела через всю каюту и врезалась в CD плеер. Каким то чудом, ни она ни плеер не пострадали.

Я забрался на мокрую банку. Всё, что было сложено под банкой, тоже повылетало, матрас мокрым комком лежал в углу. Я постелил его и улёгся свернувшись сверху. Сна не было, я стал размышлять: корпус цел, мачта стоит, кости тоже целы. Этот ад не может длиться вечно. Ветер поменялся на южный, значит мы уже миновали центр тайфуна. Он должен стихнуть, нужно дождаться утра.

Воскресенье. 4:30 утра. Предрассветные сумерки. Тело болит после падений. Кое как дополз до люка, пописать и оглядеться вокруг. Мои самые большие опасения рассеялись, никаких признаков земли, судов тоже нет. Ветер стих до 10...15 узлов. Сильный ливень, но монструозная зыбь начала успокаиваться. Назад на банку. Сна по прежнему нет.

6:00 утра. Сначала самое главное — нужно привести в порядок шкипера. Колено болит адски, остальное тело просто уставшее и мокрое, со случайными порезами и ссадинами. Пробравшись между битыми стеклянными банками, я раскочегарил керосиновую горелку. - Благослови Бог шведскую инженерную мысль, даже нокдаун не вывел «Примус» из строя. Горячий суп с лапшой и сушёными водорослями, первая еда за два дня. Нашёл только ложку. Никогда не пробовали есть китайскую лапшу ложкой?

Одна стеклянная банка врезалась в картинку с изображением Гандальфа. Гандальф устоял, банка разбилась, усыпав сиденье и штурманский стол осколками и мелкими ржавыми гвоздями, которые в ней хранились. Я расчистил небольшое пространство на полу и ел там, сидя на горке ржавой якорной цепи.

Теперь следующее — привести лодку в движение. Выбрался на палубу, волоча за собой больную ногу. Я не мог её согнуть, но мог на ней стоять. На палубе всё переместилось на левый борт или за борт. Сдутый «Зодиак» и два кранца из покрышек болтались в воде. Деревянные козлы для крепления паруса с реями на стоянке в порту, те и вовсе исчезли. Якорная цепь выпала за борт и висела в воде. Я медленно поднял всё снаряжение на палубу, закрепил и стал думать, как разобраться с такелажем. Ползая по корме я наконец заметил: - «Джереми», мой ветрорулевой, ещё из Австралии - он пропал. Мой неустанный рулевой! Всю верхнюю часть оторвало и унесло. Мой доблестный член экипажа кормит рыб. Покойся в мире, приятель. Спасибо за всё.

10 часов утра. Идём. Поставил всё, что смог. Заменил порванные верёвки, все, кроме истёртого фала. Запасная верёвка у меня была, но, чтобы заменить её, нужно было лезть на топ мачты. Я не чувствовал в себе достаточно сил, чтобы карабкаться по столбу на этой дикой болтанке. Божьими молитвами, глядишь и этот дотянет до ближайшего порта.

Полдень. Пасмурно. Нет солнца, чтобы определиться. Но даже если бы оно и было, мало бы чем помогло. Сегодня солнце здесь стоит в зените, прямо над головой, и для полуденного определения бесполезно.

Я был совершенно изнурён, слаб как муха. Чувствовал себя как во время приступа малярии, которую подхватил в Палаване. Ни за что больше не буду принимать эти проклятые местные таблетки, от их побочных эффектов можно отойти в мир иной. Принял чистый хинин, который остался у меня ещё с Африки, рухнул на сырую постель, но заснуть не мог. Всё воняло плесенью. Сколько времени я так провалялся, не знаю.

Понедельник. Два часа ночи. Темно. Я пришёл в нормальное состояние. Почти... Звёздная ночь, сильный южный ветер. Рулю вручную, лодка сёрфит на больших волнах. Ни малейшего понятия, где мы находимся, но волна успокаивается, ветер держится свежий, идём быстро. Протянул аварийный фал, параллельно старому потёртому, на всякий случай.

Вторая половина дня. Вышло солнце. Я сижу в люке, сушу старое тело, расстелил для сушки заплесневевшие одеяла, проветриваю воняющие влажные полотенца. Пора бы уже начать собирать битое стекло.