Муссон

Ханна не могла сдержать волнения. Он двигался к берегу в темноте, как и в прошлый раз, чтобы никто не мог его узнать. Ханна не сводила с баркаса подзорную трубу. Она видела, как нос лодки коснулся песка, и ее сердце сначала подпрыгнуло, а потом заколотилось как сумасшедшее. На западном горизонте остались лишь слабые следы света, когда высокая фигура шагнула из баркаса на белый песок; мужчина оглядел дюны и редкие кусты.

На какое-то мгновение его взгляд устремился прямо туда, где пряталась Ханна, и на его лицо при этом упал бледный свет, обрисовав черты.

Потом свет исчез, погас, и теперь даже через подзорную трубу стало невозможно рассмотреть лодку и команду.

– Это он! – выдохнула Ханна. – Я знала, что он явится!

Она напрягла глаза, высматривая маленький отряд. А моряки направились прямо в ее сторону.

Ханна сложила подзорную трубу и попятилась, чтобы спрятаться в яму между деревьями.

Мужчины шли молча, и наконец оказались так близко, что Ханна испугалась: неужели ее сейчас обнаружат?.. Но они, скрипя сапогами по песку, прошагали мимо, рядом, совсем рядом – Ханна могла бы протянуть руку и коснуться их ног…

Посмотрев вверх, она увидела лицо Хэла Кортни, освещенное последними лучами заката.

Мужчины исчезли в зарослях кустов, направляясь вглубь мыса.

Ханна выждала несколько минут, чтобы они наверняка не услыхали шаги ее босых ног, а потом помчалась по тропинке к городу. Ее сердце громко пело: «На этот раз он попался! Я разбогатею! Такие денежки! Я разбогатею!..»

Они шли гуськом во главе с Эболи. Людей по дороге они не встретили, даже когда пересекали дорогу, что бежала вдоль подножия горы к Соленой реке и к разбросанным фермам Константы. Один раз путников почуяла какая-то собака и залилась истерическим лаем, когда они проходили мимо, но никто не отозвался на ее лай.

Склон горы становился все круче по мере того, как они продвигались по нему вперед. Кусты стали гуще, но Эболи как будто инстинктом находил узкие заячьи тропы и вел их выше и выше.

Дальше начался лес, и ветви скрыли звезды над их головами; Хэл с Большим Дэниелом начали то и дело спотыкаться. Том, обладавший острым молодым зрением, прекрасно видел и в темноте: он уверенно ставил ноги, шагая дальше. А Эболи и вовсе был лесным существом, он двигался впереди них бесшумно, как пантера.

Внезапно они вышли к голому каменному выступу над поселением колонистов.

– Здесь передохнем, – приказал Хэл.

Найдя местечко на одном из поросших лишайником камней, Том с изумлением увидел, как высоко они забрались.

Звезды, казавшиеся отсюда совсем близкими, проливали на землю серебристый свет, поражая своим бесконечным числом. И точки желтого света в окнах домов внизу казались чем-то ничтожным на фоне звездного величия.

Том глотнул воды из кожаной бутыли, протянутой ему Эболи. Никто не произносил ни слова. Но сама ночь не была безмолвной. Мелкие существа шуршали в лесу вокруг них, ночные птицы ухали и хрипло кричали.

Где-то внизу на склоне раздавался отвратительный хохот гиен, рывшихся в кучах отходов голландского поселения.

От этих звуков по спине Тома пробегал мороз, и ему пришлось взять себя в руки, подавляя желание придвинуться поближе к темной фигуре Эболи.

Вдруг в лицо Тому ударил порыв теплого ветра; посмотрев на небо, он увидел, что звезды быстро исчезают за тяжелым облаком, принесенным со стороны моря.

– Шторм надвигается, – проворчал Эболи.

И сразу новый порыв промчался по голому каменному выступу. Но в противоположность первому он нес такой ледяной холод, что Том содрогнулся и поплотнее натянул на себя плащ.

– Нужно поторопиться, – сказал Хэл. – Пока шторм нас не нагнал.

Все сразу встали, не добавив ни слова, и двинулись дальше в ночь, черную от грозовых облаков, шумящую теперь от сильного ветра. Ветви деревьев трещали и сгибались над головами путников.

Том, шедший теперь рядом с Эболи, начал сомневаться, что кто-то, пусть даже его чернокожий друг и наставник, может найти дорогу в такую ночь, сквозь такой мрак, через лес, к тайному месту, которое он в последний раз видел двадцать лет назад.

Наконец, когда уже казалось, что половина ночи осталась позади, Эболи остановился перед крутым склоном расколотой скалы, чья вершина терялась где-то высоко над ними, в темном небе.

Хэл и Большой Дэниел шумно дышали после подъема.

Эболи, самый старший из них, ничуть не задыхался, как и Том.

Присев на корточки, Эболи поставил фонарь на плоский камень перед собой.

Открыв заслонку фонаря, он стал высекать огонь. Дождь ярких искр брызнул от кремня, и фитиль лампы загорелся. Эболи поднялся и, высоко держа фонарь, пошел вдоль подножия утеса, направляя слабый луч на поросшие лишайником камни.

В стене утеса внезапно открылся узкий проход, и Эболи довольно хмыкнул. Он вошел в него – ширины едва хватило на то, чтобы пропустить его могучие плечи. Дальше трещина оказалась плотно затянутой вьющимися растениями и висячими кустами. Эболи смахнул их саблей, потом опустился на колени в конце расщелины:

– Держи фонарь, Клебе…