Мушкетерка

Я вздрогнула, когда раздалось громкое покашливание мадам де Тревиль.

— Полагаю, это годится.

Я повернулась, чтобы встретиться с ней взглядом:

— Серьезно? Вы правда так думаете?

Мой голос дрогнул от волнения.

Мадам де Тревиль смотрела так, будто гордится мной, но я решила, что это наверняка самодовольство: ей удалось чему-то научить совершенно необучаемую подопечную.

— Ты готова к ближайшим выходным.

— А что будет в ближайшие выходные?

— Небольшой бал, один из последних перед официальным открытием сезона во дворце. Последние вельможи возвращаются в город из своих летних резиденций, а кое-кто возвращается в Париж впервые с тех пор, как два года назад закончилась Фронда. В том числе те, кто был помилован его величеством. Все они — потенциальные участники заговора. Пока ты не будешь готова взять в разработку собственный объект, просто следуй за остальными девушками. Внимательно наблюдай, как они извлекают информацию из своих объектов. От этого зависит, ждет тебя успех или… — Ей не обязательно было произносить это вслух. Вариант провала не рассматривался. Ведь я была членом Ордена. Мой желудок сжался, однако я кивнула, и важность момента наполнила меня до краев.

Может статься, что отец был прав. И я действительно справлюсь. Добьюсь успеха ради него, докажу, что могу быть полезна мушкетерам — и достойна того, чтобы они помогли мне отомстить за отца. Но сказать — одно, а поверить в это — совсем другое. Может, я и не верила, по крайней мере пока что, но мне и не требовалось верить в себя, пока в руке у меня была шпага. Его вера уже привела меня туда, где я есть, и она приведет меня туда, куда мне нужно.

— Я вас не подведу, мадам.

— В тебе больше от отца, чем мне показалось вначале.

Когда нечто подобное говорила моя мать, это воспринималось как оскорбление или упрек. Но в устах мадам де Тревиль это прозвучало как наивысшая похвала. Папин перстень ощущался как теплое прикосновение к груди. Я повернулась, чтобы попрощаться с Анри, но он уже выбегал за дверь. Торопливо махнув мне, он исчез.

— Теперь-то начнется настоящая работа, — произнесла мадам де Тревиль.

Я вполуха слушала длинный список задач, которые мне нужно было выполнить к выходным. Когда мы покидали зал, я обвела глазами камины — в них не было ничего, кроме остывшего пепла и вчерашней золы.

Предыдущие недели можно было назвать бурными, но дни, предшествовавшие моему первому балу, и вовсе напоминали летнюю грозу с оглушительными раскатами грома и слепящими вспышками молний. Пришлось в последнюю минуту перешивать корсет, панталоны, а также пояс, который я носила под платьем, чтобы крепить к нему кинжал и шпагу. Какое счастье, что нынче в моде были широкие юбки — никто и не заметит, что под всеми этими слоями шелка, тонких кружев и жемчужного шитья я прячу оружие. К утру того дня, когда был назначен бал, моя голова была до отказа забита именами ключевых фигур парижской знати, названиями танцев и различными способами покорить мужское сердце.

— Mon Dieu! Боже мой! — воскликнула Портия, когда я вошла в столовую. — Ты выглядишь так, будто не спала несколько недель!

Арья и Теа подняли глаза от своих тарелок.

Мой желудок начал пульсировать. Когда я утром подошла к зеркалу, то изо всех сил постаралась не замечать фиолетовые круги под глазами — казалось, что они вдавлены в кожу. Я гоняла еду по тарелке. Крошила пальцами кусочек хлеба. Прошлым вечером, укутавшись в одеяла, я разглядывала на карте очертания Люпьяка, водила пальцем по маршруту, которым мой отец отправился в дорогу с Бо, — до самой границы деревни и прочь с территории карты, прочь из нашего мира. Не имело никакого значения, что меня вот-вот посвятят в обязанности мушкетера, что для мушкетера король должен быть превыше всего остального, — я отдала бы тысячу королей, чтобы вернуть папу. Не того отца, что заставил меня поверить в свое предательство, а того, что называл меня своей дочерью, гордился мной и никогда не стыдился.

— Таня? — Теа нерешительно наклонилась ко мне. — Спрашивать, все ли с тобой в порядке, наверняка бессмысленно, но я не знаю, как еще сказать…

Слова «Все в порядке» застряли у меня в горле; на вкус они были как пепел. Губа задрожала, и я прикусила ее, сжав челюсти. Теперь я ощутила металлический привкус во рту.

— Я не хотела тебя задеть, а круги под глазами мы как-нибудь замажем. Вот увидишь, — пообещала Портия. — Это несложно, просто понадобится чуть больше пудры.

Воцарилось неловкое молчание. Теа беспокойно поерзала.

— На моем первом балу в Париже я так оконфузилась! — наконец выпалила она и отчаянно покраснела, когда мы все посмотрели на нее.