Мушкетер

— Где-то тут, в башне Свободы, по-моему, была… тьфу ты — есть такая ублиетка. Узника приводят в светлую комнату, уставленную цветами, с ним мило беседуют, и он начинает надеяться на помилование, а пол под ним — оп! — и проваливается. И падает лошара прямо на колесо, утыканное острыми ножиками или копьями. Его быстренько шинкуют — и готов корм для крыс.

— Ну ты меня успокоил, — пробурчал Яр.

Обоих ввели в тёмную комнату, где горел одинокий масляный фонарь. Тусклого света хватало лишь на то, чтобы выхватывать из тьмы кинжалы, пики, шпаги и цепи, развешанные по стенам. Олег оценивающе глянул на эту устрашающую коллекцию и лишь потом рассмотрел бледное лицо человека, сидевшего за большим столом, перед которым остановились арестованные.

— Приветствую вас в нашем чистилище, — донёсся гулкий голос. — Я комендант Бастильского замка Леклерк дю Трамбле.

— Потрудитесь объяснить, комендант, — холодно сказал Сухов, — по какому праву нас арестовали?

— Праву? — насмешливо улыбнулся Леклерк, поднимая брови. — При чём тут право, шевалье? Вы арестованы по приказу короля.

— Не говорите ерунды!

Комендант пожал плечами и приблизил к свету небольшую бумажку.

— «Господин дю Трамбле, — зачитал он, — пишу вам, чтобы сообщить о помещении в мой замок Бастилию ниженазванных Виконта д’Арси и барона Ярицлейва и их содержании там до моего нового приказа. На сем прошу Господа Бога, чтобы вас, господин дю Трамбле, свято хранил. Писано в Лувре августа 28-го, году 1627-го. Людовик».

— Чушь полнейшая! — резко сказал Олег. — Король не мог отдать такой приказ по причинам, известным лишь нам и его величеству.

— Тем не менее он его отдал.

Сухов не стал спорить. Он метнулся к стене и ухватился за шпагу. Выдрать её из хитрых зацепов не удалось, а вот кинжал, хоть и со скрежетом, стронулся с места.

Дю Трамбле глухо вскрикнул, но в следующее мгновенье засипел, ухваченный за горло крепким локтем Быкова. Олег приблизился к коменданту и приставил лезвие к его шее.

— Господин дю Трамбле, — ласково заговорил Сухов, — прошу внимательно меня выслушать. Вероятно, мы с другом пали жертвой заговора, но прошу учесть — этот заговор направлен против короля! Хотите и далее потворствовать цареубийцам? Валяйте! Но в таком случае я не дам за вашу жизнь и будущность даже ломаного денье. Сейчас я открою вам тайну, о которой следовало бы умолчать, но у нас не тот случай. Так слушайте же. Этим утром, не более часа назад, я лично получил приказ его высокопреосвященства… мм… не стану разглашать детали. Скажу лишь, что мне велено было споспешествовать вящей славе Франции и лично его величества. Насколько я понимаю, сюда вас поставил комендантом тот же монсеньор. Желаете сменить свой дом на подземелье тремя туазами ниже? Ради бога!

— Чего вы хотите? — прохрипел Леклерк.

— Камера для нас уже приготовлена?

— Да…

— Где?

— На втором этаже… Графской башни…

— Сейчас, любезный господин дю Трамбле, мы все трое пройдём в означенное помещение, посидим, поболтаем о том о сём. Но прежде вы пошлёте надёжного человека к кардиналу Ришелье — пусть ваш посланец известит его высокопреосвященство о случившемся с нами недоразумении. И молитесь, чтобы ваш человек в самом деле был верен вам! Иначе погибнем мы все, но первым умрёте вы — от моего ножа. Вы всё уяснили?

— Д-да…

— Тогда пошли, прогуляемся…

Выйдя в светлый коридор, Сухов сразу увидел давешнего швейцарца. Тот сначала не понял, что происходит, а когда до него дошло, он выпучил глаза.

— Господин комендант… — выдавил он.

— Молчи, Эрве, — сказал Леклерк, задирая голову повыше, чтобы не касаться горлом острой стали. — Немедленно отправляйся к его высокопреосвященству кардиналу Ришелье…

— Я?!

— Ты! — взвизгнул комендант и скороговоркой передал гвардейцу самую суть поручения.

Эрве тотчас умчался, грохоча сапогами, а два мушкетёра чинно проследовали в отведённую им камеру, ведя с собой «гостеприимного» хозяина, коменданта Бастилии. Десяток тюремщиков и гвардейцев растерянно переглядывались, не решаясь вызволить Леклерка. Как ни быстра пуля, выпущенная из мушкета, а нож успеет-таки сделать своё кровавое дело.

По винтовой лестнице Олег поднялся на второй этаж Графской башни, миновал караулку, отворил по очереди три двери и ввёл заложника в камеру, где имелось всего одно маленькое окошко с тремя решётками, отчего свежий воздух почти не попадал в узилище. Меблировка тут была чисто тюремного образца — крепко сколоченная кровать, стол и два стула.

— Располагайтесь, — усмехнулся Сухов, легонько толкая коменданта к кровати, и тот рухнул на ложе, не знавшее ни перин, ни постельного белья.

— Вы творите непотребство, господин виконт, — еле выговорил дю Трамбле. Морщась, он коснулся пальцами мелких порезов на шее.

— Любезный, — усмехнулся Олег, присаживаясь на край стола, — уж поверьте мне, я ведаю, что творю. Заодно и вашу шкуру спасаю.

— Что происходит?

— Заговор, милый мой, обыкновенный заговор. Против короля и кардинала — уже третий или четвёртый на их, да и на вашей памяти. А вы едва не стали пособником!

— Я не знаю, чему верить…