Мушкетер

27 июня 1627 года из Портсмута вышли пятьдесят транспортов и пятнадцать кораблей: «Рипалс», под командованием вице-адмирала лорда Линдсея, «Вэнгард» сэра Джона Бурга, «Виктори» контр-адмирала лорда Харви, а также «Рейнбоу», «Уорспайт», «Нонсач», «Эспиранс», «Лайон», ну и ещё шесть судов поменьше. Около Дюнкерка к отряду присоединились десять кораблей под голландским флагом.

Командовал флотом герцог Бэкингем, лорд-адмирал Англии. Вместе с ним отплыли восемь тысяч солдат, а уж флагманский флейт[65] «Триумф» больше напоминал плавучий дворец. Джордж Вильерс вёз с собой двадцать костюмов, скрипки, охотничьи пики, восемь верховых лошадей, ещё шестнадцать коней для упряжек, две кареты и прочее, и прочее, и прочее. Герцогская каюта была вся раззолочена, паркетный пол устилал персидский ковёр, а в углу помещалось нечто вроде алтаря, укрытого драгоценной парчой. На нём, в окружении свечей, находился портрет Анны Австрийской.

К середине июля флот вышел к острову Ре.

…Бэкингем развернул карту на столе и прижал её уголки серебряным кубком, чернильницей в виде золотого сфинкса и Библией в драгоценном окладе.

Де Субиз ткнул пальцем в изображение Иль-де-Ре.

— Высаживаться лучше всего здесь, — сказал он, — на побережье Себлансо — эта часть острова ближе всего к суше. А выйти сюда следует проливом Пертюи-Бретон, единственным доступом для кораблей, идущих с севера.

Герцог задумчиво кивнул.

— И много ли французов нас ожидает? — усмехнулся он. — Ла-Пре, полагаю, можно не брать в расчёт…

— Да, — кивнул Бенжамен, — в Ла-Пре хорошо если человек сто наберётся. Основные силы сосредоточены в форте Сен-Мартен-де-Ре, там засела тысяча солдат при двенадцати орудиях.

— Кто командир?

— Жан Сен-Бонне, маркиз де Туара. Он — маршал. Говорят, Ришелье недолюбливает Туара — тот частенько путает казну со своим карманом…

Бэкингем весело хмыкнул.

— Да кто ж не любит сие увлекательное занятие? — сказал он. — Ладно, подступаем к берегу всеми силами, спускаем шлюпки — и в атаку!

— Рыть траншеи? — деловито осведомился де Субиз.

— Никаких траншей! — отрезал лорд-адмирал. — Зарываться в землю, как кроты, — признак трусости. Мы явились к сим берегам не для того, чтобы выставлять малодушие напоказ, а дабы взять приступом цитадель Сен-Мартен и водрузить над нею знамя Англии!

Бенжамен де Субиз не стал спорить, он почтительно поклонился.

Утром английские корабли развернулись бортами к узкой полоске суши под названием Иль-де-Ре и начали бомбардировку форта Сен-Мартен. Силуэты флейтов то и дело затушёвывались клубами порохового дыма, а ядра так и свистели, фонтанами вздымая прибрежный песок.

Солдаты, правда, не испытывали горячего желания умирать за Англию незнамо где, и в лодки их приходилось загонять дубинками.

Длинной, многозвенной цепью двинулись шлюпки, набитые солдатами. Высаживались они на длинной, с версту, узкой песчаной косе.

Англичане воинственно кричали, поминая имя Господне всуе и обещая проклятым папистам устроить ад на грешной земле. Французы не оставались в долгу: эти голосили, понося поганых еретиков, грозя им новой Варфоломеевской ночью. Конные и пешие, они покидали ворота крепости и бросались на англичан — пики так и мелькали в воздухе, мушкеты грохотали, не переставая.

Стоя по пояс в воде, Бэкингем подбадривал наступающих, призывая к штурму, но маршал Туара своё дело знал — схватка была жаркая, французы и англичане шли стенка на стенку, изничтожая друг друга.

— Вперёд! — орал герцог, взмахивая шпагой и поражая набежавшего француза. — Вперёд, Англия!

Рядом с ним, задетый пулей, упал солдат. Рискуя захлебнуться в нараставшей приливной волне, Джордж Вильерс подхватил раненого и вытащил на берег.

— Держись!

К полудню берег был усеян трупами убитых, ломаными древками, утерянными шлемами-морионами. Закрепившись на острове, герцог так и не смог взять приступом форт Сен-Мартен.

Вечером маршал Туара прислал в лагерь Бэкингема своего пажа и трубача. Паж, бледный худой юноша, едва справляясь с дрожью в голосе, передал устное послание маршала — тот предлагал выкуп за тела убитых.

Герцог отказался от денег, позволив забрать павших и поклявшись тому не препятствовать. Отсылая парламентёров, он наградил пажа двадцатью золотыми, а трубачу дал десять монет.

В тот же день французский маршал совершил ответное благородство — он отпустил пятерых пленных англичан, вручив каждому из них по десять пистолей.

— Ничего, ваша светлость, — бодрился де Субиз. — Король осадил Ла-Рошель, а вы окружили Сен-Мартен — и первым удостоитесь лавров победителя!

Бэкингем усмехнулся.

— Поговаривают, — сказал он, — что Людовик лично прибудет под стены Ла-Рошели, а с ним и его главный министр. Вот над кем мне бы хотелось одержать победу! Восторжествовать над обоими, повергнуть их в прах — вот в чём истинная виктория!

…Двумя неделями позже герцог Бэкингем получил послание короля Англии.