— При свете молнии. Да и голос показался слишком знакомым. — Николай пока не стал говорить, что узнал её два дня назад, когда смотрел в зарешеченное окошко.
— Ну и зрение у тебя… Значит, эта та самая Ольга. Решила исправить свой промах. А фамилия хозяина этого дома значит Заг, если я не ошибаюсь? — спросил Афанасий у Петрухи.
— Пол Заг.
— Он ведь не русский?
— Откуда я знаю. Говорят, что не наш. Разговорились! Вам пора сматываться, время идёт, — поторопил беглецов Петруха. — Он дрожал, то ли от холода, то ли от страха.
— Одну секунду. — Афанасий хотел узнать о хозяине как можно больше. — Ты знаешь, кто он, кроме того, что он не русский,
— Богатый человек. У него заводы и фабрики, говорят. И здесь всё прибрал. Лес заготавливает. Леспромхоз с потрохами купил, да говорят, не один. Сюда редко приезжает. Командует здесь в его отсутствие Стысь.
— Стысь? Это который в кепке?
Петруха кисло улыбнулся:
— Стыся вы, видно, не видали. Он правая рука хозяина. Такой толстый, всегда потный. От него одеколоном за версту разит.
— А кто же в кепке, сухопарый блатняк?
— В кепке Зашитый, главный подручный Стыся.
— По повадкам он уголовник. Это правда? — спросил Афанасий.
— Его подельники говорят, что мотал срок. И не один… Да вы идите. Времени мало. Вдруг спохватятся. Волдырь он такой… Да и мне вернуться надо.
Стоя под дождем и беглецы, и Петруха, являли собой жалкое зрелище: с волос по лицу за воротник струился дождь, одежда промокла, в ботинках хлюпала вода. Дождь был холодный, они продрогли и инстинктивно съёживались.
Николай на прощанье похлопал Петруху по плечу. «А не такой он и полоумный, как окрестили его охранники, — подумал он с благодарностью. — Парень как парень. Хорошо, что на свете не перевелись порядочные люди». Думал он о Петрухе, а перед глазами стоял образ Ольги.
Они друг за другом благополучно перебрались через ограду и слышали, как Петруха убирал лестницу, волоча её по мокрой земле. Этот дальний угол усадьбы в порослях молодых низкорослых сосен, таких же, какие Николай видел на уступе гряды, освещался молниями, и в их свете можно было увидеть беглецов. Прижимаясь к стене, они крадучись стали пробираться к пристани, которая была метрах в трехстах отсюда, делая короткие остановки, когда местность озарялась молнией.
У Николая из головы не выходила Ольга. Он ею восхищался, только к этому чувству примешивался горький осадок, что она, жена этого негодяя Зага, хозяина дворца. Он порывался поговорить о ней с друзьями, но не решался, да и времени не было. Такие или подобные чувства переполняли и Сергея. Он не выдержал первым. Когда они остановились передохнуть, он сказал:
— А бесстрашная эта Ольга. Я думал, что она одного с ними поля ягода. А оказалось наоборот.
— Я тоже так думал, — сказал Николай.
— Чего вы её оправдываете, — строго посмотрев на собеседников, произнёс Афанасий. — Она искупает свою вину. Вы что забыли, что она нам подсуропила.
— Но другая на её месте могла бы и не исправлять содеянного, — вступился за Ольгу Николай.
— Могла бы, конечно, — ответил Афанасий.
— Но она сделала, — поддержал друга Сергей.
— Такую женщину я бы расцеловал, — произнёс Николай.
— Ну и что тебе мешало? — рассмеялся Сергей, к которому вернулось его былое веселье.
— Муж этой дамочки помешал, — ответил Афанасий, — Пол Заг, по вине которого мы сидели в подвале. Эта женщина завела нас в капкан, а теперь расцеловать её?…
— Ты слишком строг, — вскинул на него глаза Николай. — Может, её обманули, ввели в заблуждение… А потом ты уже спасибо ей сказал, там у особняка.
— Я не ей говорил, а…
Утих очередной раскат грома, и разговор прервался. Беглецы крадучись, теснее прижимаясь к стене, двинулись к пирсу. Перед последним рывком остановились, чтобы перевести дыхание.
— Вон тот, кажется, катер, — сказал Афанасий, указывая рукой на довольно большую посудину, широкую и остойчивую с красной полосой по левому борту и палубной надстройкой. По сравнению с двумя маленькими катерками, пришвартованными рядом, она казалась гигантом. — Действия наши будут такими, — продолжал Афанасий, взяв на себя роль главнокомандующего…
Он не успел договорить. Противно и жутко взвыла электрическая сирена, наполнив чёрное пространство протяжным воем. Видимо, Волдырь обнаружил побег и сыграл тревогу.
Через несколько секунд вспыхнули два мощных прожектора, установленные на вышках по углам фасадной части ограды. Их лучи, словно лезвия двух ножей, полосовали прибрежную полосу.
Глава седьмая
Джек
Ольга прошла коридор и уже вышла в холл, откуда можно было подняться к себе, как из-за портьеры появился Джек.
— Поздно гуляешь, — мрачно сказал он, покручивая на пальце ключи с брелоком в виде какого-то хищного животного.
Ольга пережила волнующие минуты прощания с беглецами, когда её душа уходила в пятки от страха, и теперь, увидев телохранителя и управляющего Пола и услышав его слова, резанувшие по сердцу, нервное напряжение выплеснулось наружу.
— Тебя это беспокоит? — спросила она, строго посмотрев на него, и хотела пройти мимо.
Но Джек загородил проход.