Мурка-моряк

В сравнительно тихую погоду мы выбирали сети. Улов был небольшим, особенно в последних сетях. Их закинули слишком глубоко, и косяки проплыли поверх них. Но, когда на палубу извлекли последнюю сеть, все заметили, что в самом низу её запутался какой-то чёрный чурбан с белым брюхом. Длиной он был едва ли с метр, то есть ещё короче атлантической трески, но очень массивный и тучный, а кроме того, как-то странно поблёскивал. Когда низ сети подтянули к борту, чурбан этот начал биться.

Я побежал в каюту за фотоаппаратом, но он оказался незаряженным. Я как можно скорее вставил новую плёнку и вернулся на палубу.

Чурбан тем временем извлекли из сети и бросили на люк. Вся команда стояла вокруг и смотрела на него. Он оказался рыбой, чрезвычайно редко попадающей в сельдяные сети. Эту рыбу называют морским чёртом.

За всю свою жизнь я не видел более отвратительной твари. Она совершенно тупоконечная, настоящий чурбан, и окраска у неё бывает тёмно-зелёная или тёмно-серая. Наш морской чёрт был очень велик — килограммов на двадцать. У этого ненасытного пожирателя сельди огромная, по сравнению с телом, голова. На редкость уродливую голову перерезает чуть ли не пополам большой рот. Он полон длинных, крепких зубов, острых, как иголки. На голове торчат два боковых плавника. Форма у них тупая, такая же, как и у самого морского чёрта. Кажется, будто у них спилены концы. У чёрта толстое брюхо, а хвостовая часть тоненькая и на вид слабая. Эта тварь лишена рыбьей стройности, гибкости и красоты. Голова у него — это голова свирепого обжоры. Морской чёрт — одно из страшилищ глубоких вод.

И вот это олицетворение уродства лежало на палубном люке. Рот рыбы был разинут, жабры открывались и закрывались. Она била по брезенту своим жидким хвостом. Плавники двигались вяло.

Тут появился Мурка. Он протискался сквозь толпу, увидел морского чёрта и весь ощетинился. Ему стало страшно, и это его рассердило. Мурка обошёл вокруг люка и даже начал приближаться к нему, справившись со страхом. Он остановился прямо перед морским чёртом и уставился в его зубастую пасть. А потом залаял хрипло и нервно. Ещё миг — и Мурка накинулся бы на чёрный чурбан, издававший незнакомый запах. Но неожиданно морской чёрт опередил его.

С непостижимой быстротой он весь вдруг сжался, затем подбросил своё тупоконечное тело на целых полметра. И, шлёпнувшись обратно, подскочил снова. Даже люди, вздрогнув, отступили назад. В этом подскакивании было столько силы, злости и агрессивности, что никому не хотелось оказаться слишком близко от чёрта.

Мы не знали, что с ним делать, и решили бросить его в море. Но при всей нашей осторожности чёрт всё-таки успел глубоко поранить руку одному матросу. Мы смотрели, как рыба уходит вглубь. Даже после того, как чёрт опустился метров на двадцать, сквозь воду ещё пробивалось его фосфорическое свечение.

Мурка же, едва морской чёрт подскочил на люке, с воем удрал с палубы. Потом мы нашли его в кают-компании под столом. Пёс дрожал и жался к людям. И раньше чем через два часа он так и не осмелился выйти опять на палубу. Даже на следующий день пёс со страхом поглядывал на люк, с которого хотел взлететь морской чёрт.

Действительно, всё, что представляется за бортом интересным, оказывается потом довольно опасным.

Я два раза сфотографировал чёрта. Но снимки не вышли. Хоть плёнка обычно и запечатлевает все лица и рожи без разбору, всё же, очевидно, и у неё есть какая-то стыдливость. Уродливость чёрта превосходила все дозволенные границы, и плёнка воспротивилась.

Расставание и встреча

Срок моей командировки истекал. Надо было возвращаться в Таллин. Наш радист следил за радиопереговорами между кораблями, чтобы узнать, какой из них собирается плыть в нашу отечественную гавань. Наконец ему попался один литовский траулер, которому предстояло идти в Клайпеду. Капитаны судов договорились по радио о встрече и сообщили друг другу свои координаты. Литовец находился где-то неподалёку от Ян-Майена, и мы отправились к нему навстречу. Оба корабля непрерывно поддерживали радиосвязь и корректировали свой курс с помощью радиопеленгаторов.

Я сложил свои вещи. Через несколько часов на горизонте появился быстро приближающийся корабль.

При волне, даже при средней, не так-то просто перейти с корабля на корабль. К счастью, в тот день была на редкость спокойная и солнечная погода. Не часто мне приходилось видеть океан таким гладким.

Пока суда, маневрируя, сближались, я распрощался с командой. Лишь теперь я полностью осознал, насколько родным стал для меня этот маленький корабль, с какими чудесными и мужественными людьми я прожил два месяца. Жаль было расставаться. Сердце сжималось от леденящей грусти.

Все, кто был свободен, поднялись на палубу. Мурка протиснулся ко мне. Он протянул на прощание лапу и тявкнул. Но, так как с мостика всё время слышались слова команды, он счёл за лучшее отправиться туда. Прежде чем исчезнуть в коридоре на корме, он ещё раз на меня оглянулся.