Murdoc | Мёрдок. Lvl 3: Двойник. Part 1

Хрен его знает, почему так, но принцип действует безотказно. Вселенная, будто конченая шалава, будет крутить перед тобой задницей и посылать нахер. Но как только ты пошлёшь нахер её и развернёшься уходить — тут же, сию же секунду она в панике кинется за тобой и начнёт хватать тебя за пенис губами, умоляя остаться.

В комнатушке над кабаком (которая сейчас служила чем-то средним между гримёркой и репточкой) я повесил на стену две картины. Одну — Дерека, с парусом одиноким в тумане моря голубом, а другую — свою.

Нет, не то чтоб я художник... Просто так случилось, что тот листок с х*ем и характерной подписью, на котором я пытался нарисовать портрет своей целевой аудитории, сохранился. И я решил, что это прекрасное украшение, памятное и значимое.

Значит оно: всё х**ня, кроме пчёл.

Что само по себе — вообще нихрена не значит.

Итак, я вернул городу дрова при помощи своего пениса. Нисколько не старался, абсолютно не вышел за рамки своих скромных возможностей. Нашёл баг в одной отдельно взятой рыжей голове, хорошенько трахнул этот баг, дал Дону то, чего он хочет, спас город от замерзания вне зоны комфорта и обеспечил себя пассивным доходом.

Вселенная удовлетворённо кивнула, сказала про себя: «Экий эгоистичный мерзавец!» — и сделала меня героем Линтона.

Весь город заговорил обо мне.

А поскольку я только и делал, что бухал, безобразничал и играл музыку, жители не долго думали, какую именно из моих немногочисленных граней сакрализировать.

Сандра, как менеджер, разбивалась в лепёшку. У неё было две задачи. Одна — простая: держать город в курсе моих выступлений и стараться, чтобы в кабак не набивалось больше народа, чем кабак чисто теоретически может вместить. Вторая — сложная: следить, чтобы я выходил на сцену на своих двоих и мог держать в руках гитару.

Хотя бы просто держать.

Начался золотой век.

Мы не борзели. Цены на билеты были божеские, но даже этого вполне хватало, чтобы всем было ништяк.

За месяц Рома отстроил себе дом и съехал. Разумеется, бухали.

Иствуд дом строить не стал. Он жил по соседству со мной и хотя бы на словах не оставлял мечты когда-нибудь начать путешествовать и сражаться с негодяями, как в ковбойском кино. Он, кстати, делал серьёзные шаги в этом направлении: лошадь купил. Лошадь тусила на конюшне за кабаком (что я узнал о своём кабаке...) и была, в целом, довольна жизнью. Мы с Ромой под**бывали Иствуда, что он завёл себе тамагочи. Иствуд отвечал, что он этого тамагочи, по крайней мере, не трахает. И Рома почему-то обижался и пускался в длительные рассуждения о природе души, разума и прочей херни. Никто его не слушал, всем было насрать.

— На сегодняшнее выступление билетов купили меньше, чем на вчерашнее, — сказала Сандра, когда мы однажды утром собрались внизу в зале порепетировать, обкатать пару новых песен.

— Насколько? — спросил я, подстраивая гитару.

— На двадцать, — пробормотала Сандра.

Она сидела на стуле, поджав под себя одну ногу, и выглядела крайне задумчивой.

— Да это ж херня, чего ты паришься? — пожал я плечами.

— С такой херни всё и начинается. Никаких объективных причин нет, кроме разве что одной: вы приелись.

— В смысле?! — испугался Ромыч, который только что нежно поглаживал палочкой тарелку, а теперь перестал.

— В прямом, полагаю, — спокойно отозвался Иствуд, экспериментируя со строем бас-гитары. — Мы выступаем почти каждый день в течение двух месяцев. Новых песен за это время было сколько? Три?

— Четыре! — возразила Вивьен, любовно протирая тряпочкой новые крутые клавиши. — «Стрёмные последствия» — моя любимая, в ней поэтический гений Мёрдока развернулся во всю мощь!

Да, по совету Сандры я отказался от услуг Вейдера (который всё равно бухал и занимался странными непоэтическими вещами в моём подвале) и начал писать песни сам. Мы даже разработали полноценный творческий метод.

Я садился на койку с гитарой, выпивал в одну каску не меньше бутылки крепкого и начинал импровизировать. Сандра, совершенно трезвая, сидела рядом с блокнотом и записывала лучшие моменты. Наутро, протрезвев, я оценивал записи и компилировал из них тексты. Так получились четыре неплохих песни, публика вроде их неплохо приняла.

— Окей, ребята! — воскликнула Сандра и хлопнула в ладоши. — Пока всё не закончилось очень плохо, мы сворачиваемся.

— В смысле?! — вытаращился я на неё. — Ты охренела, женщина?! Только пруха пошла!

— Мёрдок, ты — гений, — успокоила меня Сандра. — Ты переиграл всех. Вместо того, чтобы подстроиться под общественный вкус, ты его сформировал и возглавил. И это очень круто. Но постоянные выступления — это провальная стратегия. Пока откат небольшой, но он уже начался. Пока народ не понял, что наелся. И нам нужно создать дефицит.

— Проясни? — потребовал я.

— Мы отыграем сегодняшний концерт и на нём объявим, что удаляемся от дел. Для...

— Для записи альбома! — воскликнул я.

Сандра обдумала предложение и энергично кивнула:

— Отличная идея! Одним выстрелом убиваем двух зайцев. Дадим людям по нам соскучиться и создадим продукт. Мерч.

— А чё, а как мы — альбом-то писать? — спросил Рома.