Муравьиный лабиринт

Рядом с ним сидел расплывшийся человек. Казалось, это огромный куль, которому кто-то с большой иронией придал форму человека. Едва оказавшись за столом, этот живой куль немедленно проявил интерес к тарелкам, и они стали пустеть, казалось, от одного его присутствия.

Это был Мантухайчик – берсерк, выбравший в свое время форт Белдо и бросивший ради него форт Тилля. Берсерки не простили ему этой измены, и Мантухайчику нередко приходилось скрываться. Невозможно было поверить, что эта туша – лучший метатель ножей из всех когда-либо живших на земле. Да и не только ножей. Даже пластиковая вилка в его похожих на колбаски пальцах была опаснее шпаги в руке новичка. Впрочем, вилками он пользовался редко, не имея в этом особой нужды. Семь его метательных ножей – каждый своей формы и размера – имели имена: Лиона, Астрал, Цыпа, Шип, Веточка, Беня и Мумр.

Третим гостем, скромно занимавшим крайний стульчик, был Триш. Его дар состоял в усилении отрицательных вероятностей. Например, лифт может оборваться в одном случае из десяти миллионов. Горошиной можно насмерть подавиться в одном случае из трех миллионов. Триш же, охотясь за кем-то, с легкостью увеличивал любую негативную вероятность раз в тысячу.

Кроме этого, он неплохо работал и двумя секирами – одна из которых была намного легче другой.

Внешне Триш походил на психа: длинноволосый, носатый, с лысиной, смахивавшей на заросший шерстью апельсин. Усов не носил, зато имел длинную узкую бороду, которую сплетал в косу вместе с волосами.

Несмотря на мороз, Триш был одет во что-то длинное, льняное, с кучей вплетенных висюлек, ленточек и колокольчиков. На правой руке была кукла-перчатка, как две капли воды похожая на него самого, разве что лицо у нее было резиновое, гнущееся во все стороны и разевающее рот, когда он дергал привязанную к нижней челюсти леску. С этой куклой Триш непрерывно разговаривал, причем она вечно противоречила.

Вот и сейчас, увидев Белдо, кукла прижала к груди ручки, затрясла головой и в восторге запищала:

– О великий Дионисий свет Батькович! Лучший из начальников! О-о-о! Пусти меня его обнять, хозяин! Я зацелую его до смерти!

– Не надо никого зацеловывать! Сиди и не вякай! – сухо сказал Триш и, словно извиняясь за нее, виновато посмотрел на старичка.

– Сам не вякай, подхалим! Я знаю: ты его терпеть не можешь, а подмазываешься! – запищала кукла совсем скандально. – Да-да-да! Он даст нам псиос! Псиос! Псиос!

– Как же, даст он! Опять надует. Старый скряга и врун, – мрачно сказал Триш, отворачиваясь от куклы.

– Что ты такое говоришь? А ну немедленно замолчи, а то я тебя побью! Негодяй! – закричала запищала кукла. Метнувшись к Тришу, схватила его ручками за ворот и стала бодать лбом в лицо.

– В прошлый раз обещал, но не расплатился!.. Тьфу, уйди! – возразил Триш, отворачивая голову и защищаясь от слабых ударов.

Белдо быстро облизал губы и тревожно покосился на Мантухайчика и Паука. Казалось, никто из них не слушает писка куклы. Паук обкручивал вокруг пальцев веревочки. Мантухайчик нежно кушал вишенку, держа ее двумя пальцами и обгрызая вокруг косточки, точно это была не крошечная вишня, а, по меньшей мере, абрикос.

Глава магического форта занервничал.

– Нахожу нужным кое-что напомнить, друзья! Я понимаю, что вам это известно, но просто на всякий случай: я расплатился! Возможно, не совсем до конца, но расплатился, – сказал он с трогательной улыбкой вежливого врунишки.

– Вот видишь: расплатился, – укоризненно сказала кукла Тришу.

– Я тоже так могу. Угоню «Мерседес», а потом пришлю его хозяину по почте копеечку! – возразил Триш.

Дионисий Тигранович натянуто улыбнулся. Его беспокоили не столько переговоры Триша с куклой, сколько подчеркнуто отстраненные лица других двух участников беседы.

– Я обещал за хорошую работу, а ваша была неважная! – сказал Белдо несколько плаксиво, но с достоинством в голосе.

– Понял? Твоя работа была неважная! Лучше надо было трудиться! Вкалывать надо было, а не в пупке ковырять! – доступно объяснила кукла хозяину.

У Триша задрожала нижняя челюсть.

– А-а! Он назвал нашу работу неважной! А то, что мне отстрелили половину уха, а Мантухайчик лишился мизинца, – не считается? Четверку берсерков мы выкосили за полчаса, а уж они не задирали ручек, можете поверить! И что, интересно, вы не поделили с этими беднягами?

– Это были банальные, скудные душой люди! Без полета! – торопливо объяснил Белдо. О том, что с этой четверкой он не сошелся в цене за дельце с похищенной закладкой, провернутое за спиной у Тилля, обладатель балетной души предпочитал не вспоминать.

– Во многих людях нет полета! Что же нам теперь, пушку на Новом Арбате поставить и палить во всех подряд? – впервые открыв рот, поинтересовался Паук.

В момент, когда он это спросил, две короткие веревочки сами собой пришли в движение и по столу поползли к Белдо. Тот поспешно убрал оттуда локти. Веревочки не растерялись и разом приподнялись, как готовящиеся к прыжку кобры.