Муравьиный Бог

Фантом может существовать независимо от своего «владельца» и образовывать что-то типа солитона — одиночной волны. В том числе — и при физическом отсутствии человека в данной точке пространства, и после его смерти. Индивидуальное сознание способно производить изменения структуры «пространства-времени», то есть «существовать, как особого рода торсионный фантом». Фантомы могут существовать и после перемещения их прообраза в «пространстве-времени», даже когда прообраз этот отделяется и даже уничтожается.

(По материалам А.Е. Акимова, В.Н. Бинги, П.П. Гаряева)

Глава седьмая. Обратная сторона Луны

Муравьям не чужды и человеческие чувства. Знатоки вопроса пишут, что муравей, зараженный грибком или близкий к гибели по какой другой причине, вечером тихонько уходит из гнезда. Он как бы не хочет огорчать товарищей. Обреченный муравьишка влезает на травинку, словно прощается с заходящим солнцем. Так, покачиваясь на ветру, он проводит последние часы своей жизни.

А. Захаров

Женьку долго держали в состоянии нирваны, и он воспринимал возвращение к реальности какими-то отдельными кусками: вот кто-то выдернул трубку из носа, вот чьё-то улыбающееся лицо — это Джоан; вот стена палаты, утыканная кнопками и экранами, солнечный луч, попавший в глаз, вкус какой-то жидкости…

* * *

Ясность осознания себя пришла утром.

Болели бок и спина, в разные части тела были вставлены всякие иголки и катетеры — и они тоже давали о себе знать. Почему-то Женьке вспомнился давний случай: как-то, ещё в Хиве, он свалился с крыши старого базара прямо под ноги прохожим. Один из них наклонился к Женьке и спросил:

— Больно?

— Больно, — простонал Женька.

— Значит жив, — улыбнулся прохожий и помог Женьке встать на ноги.

* * *

В госпитале он провёл две недели и за это время почти вернулся к нормальному состоянию. Немного побаливала спина, но, как говорили врачи, вскоре и это должно было уладиться.

Джоан приходила каждый день, и Женька уже знал приблизительно время её прихода. От скуки и однообразия ежедневности Женьку спасали разные процедуры и телевизор, а для пущего развлечения Женька путешествовал по разным этажам огромного госпиталя. Никто его не останавливал и не спрашивал: «Какого рожна тебе нужно?»

Все вокруг были заняты своим делом: кого-то везли на операцию, кому-то подавали еду, кого-то увозили в морг.

* * *

Главным занятием обслуживающего персонала было введение информации обо всём происходящем в компьютер.

Человек, привезенный в госпиталь машиной «скорой помощи», мог сколько угодно корчиться от боли в приёмном покое, но если он не «отдавал концы», то к нему не торопились — сначала нужно было проверить компьютерную информацию о страховке пациента и соблюсти другие формальности. Но если, не дай Бог, пациенту становилось совсем худо и он пытался облегчить свои страдания уходом в мир иной, то откуда что бралось! Налетала куча врачей, медсестёр, реаниматоров, втыкали в умирающего шприцы, капельницы, пропускали через пострадавшего тысячи вольт электрического тока, и бедняге просто ничего не оставалось, как вернуться к реальной необходимости выжить и заплатить за дальнейшее успешное лечение.

* * *

Посетители находили своих родственников по табличкам, висевшим при входе в каждую палату. Оказавшись однажды на самом последнем этаже, Женька обнаружил удивительную надпись на двери: «Алекс Кроу». Странное совпадение фамилии его благодетелей и какого-то бедолаги вызвало у Женьки не менее странное, нехорошее предчувствие. Особенно оно окрепло, когда Женька увидел на этом этаже… Джоан. Она закрыла за собой двери палаты Алекса Кроу и вызвала лифт.

Женька с трудом заковылял по ступенькам лестницы, но успел улечься в кровать до прихода Джоан.

* * *

— Привет, дорогой мой! — защебетала Джоан. — Твои дела идут на поправку! Скоро мы заберём тебя из госпиталя и поедем отдыхать во Флориду! Там ты увидишь настоящих крокодилов!

Она говорила что-то ещё, но Женька сделал вид, что очень устал, и Джоан вскоре отправилась в свой отель.

* * *