Мумия из Бютт-о-Кай

Опустив голову и сжав зубы, они выехали на левый берег, по которому промчались до порта Сен-Бернар. Пальцы Виктора окоченели, он жалел, что из-за спешки не успел надеть перчатки. Жозеф ехал позади, тоже дрожа от холода, а Таша, которая возглавляла процессию, в своих брючках до колена и коричневой саржевой куртке, уж точно сполна насладилась утренней свежестью. Ее густые рыжие волосы были собраны в тяжелый узел и прикрыты шляпкой из бирюзового бархата. Несколько локонов выбились из прически, ветер тянул и трепал их. Виктор старался сохранять дистанцию, опасаясь, что их присутствие заметят. Он нервничал.

По мере того как фиакр углублялся в квартал де ла Гар, Виктора стало одолевать нехорошее предчувствие. Это направление ему не нравилось. Убежденный, что не лучше к этому маршруту относился и Жозеф, он тем не менее ехал вдоль госпиталя Сальпетриер, затем — мимо бойни де Вильжюиф, где забивали старых и больных лошадей, пересек площадь Италии, выехал на бульвар с тем же названием. Его тревога росла… И наконец, уже нисколько не удивившись, он увидел, как фиакр повернул на улицу Корвизар и остановился перед усадьбой, куда он предпочел бы никогда больше не заходить.

Таша остановилась за углом у забора. Виктор спрятался за тележкой, полной щебня. Когда фиакр затормозил, из него показались тетка Мишеля Форестье и Роза Варле. Они пролезли в дыру в заборе. Виктор шепнул Таша, чтобы та осталась у велосипедов, и жестом указал Жозефу на заброшенный дом.

— Где они? — прошептал Жозеф, когда они тоже оказались на заброшенной территории.

— А сам как думаешь?

Колючие кусты не желали пускать незваных гостей, цепляясь за одежду. Когда, изрядно потрепанные, они выбрались из зарослей и Жозеф хотел было рвануться вперед, Виктор удержал его:

— Погоди, надо дать им время… А теперь пошли!

Они проскользнули в дом и двинулись ощупью по коридору, то и дело задевая руками паутину. Жозеф успел подумать, что пауки со всего Парижа, должно быть, решили поселиться именно в этом отвратительном здании. Внизу мерцал свет. Женский голос резко произнес:

— Конечная остановка, ласточка моя, а вот и твой дружок!

Другой женский голос, совсем юный, воскликнул:

— Ты! Но что ты здесь делаешь?!

Первый голос продолжал:

— Вот так сюрприз, а? Хорошенько повеселитесь вместе. Скоро вы расстанетесь, голубки, и не вы одни!

Прежде чем Роза смогла ответить, кружок света дрогнул и поплыл в направлении Виктора и Жозефа.

— Обратный ход! — шепнул Виктор.

Они кинулись в ближайшие заросли. Присев на корточки на скользкой почве, они различили тень, которая, повернув в двери ключ, удалилась.

— Но там ведь Таша! Она ее узнает! — закричал Виктор.

Они бросились за женщиной, но не смогли ее догнать. Когда оказались на улице, фиакр уже удалялся, а Таша зачем-то устремилась за ним. Она на секунду отпустила руль и успокаивающе махнула Виктору.

— Не расстраивайтесь, Виктор, она и сама способна свести счеты с этой гадюкой. А нам нужно освободить пленников.

Виктор пребывал в ступоре. Если Таша будет ранена — а большего бедствия он и представить себе не мог — он этого не вынесет.

Несмотря на многочисленные уроки Хельги Беккер, гонка с одного конца столицы на другой оказалась суровым испытанием для Таша. Ей было неудобно сидеть, все тело затекло, и она устала жать на педали. К тому же Таша продрогла, а ее глаза слезились от ветра и того напряжения, с которым она всматривалась в фиакр. На улице Сен-Антуан она едва не врезалась в тильбюри.[107]

Фиакр останавливался на площади Вогезов, а затем отправился дальше, уже без своей пассажирки. Не раздумывая, Таша устремилась к дому, где жила Фелисите Дюкрест, и, спрятав велосипед за мусорными баками, взбежала на третий этаж с такой скоростью, что сердце чуть не выскочило из груди. Надавила на задвижку, открыла дверь. Когда она появилась в гостиной с зеркалами, Фелисите как раз резко обернулась. Какое-то время женщины молча разглядывали друг друга. У Таша перехватило дыхание, язык словно прилип к небу. Она следила за жестами своей противницы, которая, сжав губы и скривившись, медленно расстегивала накидку.

— Это грубо: врываться в дом к людям, которые вас не приглашали, — прошептала она.