Мумия из Бютт-о-Кай

— На то, чтобы починить шину, вам понадобилось два часа? Вы заметно нервничаете, мсье Легри.

— Я больше не стану отвечать на ваши вопросы, пока сюда не прибудут судебно-медицинский эксперт и другие ваши коллеги.

— Не беспокойтесь, они появятся с минуты на минуту. Я уверен, мы раскроем преступление по горячим следам. Что находится во второй комнате?

— Кухня, которая также служит столовой.

— Пойду взгляну. До скорого, мсье Легри!

Инспектор Вальми прошелся по квартире в поисках крана с водой, а Виктор нащупал в глубине кармана помятый конверт, который подобрал на полу. Сидя в кафе в ожидании инспектора, он несколько раз перечитал послание, которое находилось в конверте, а оно вызывало немало вопросов. Почему Александрина Пийот решила завещать свое состояние ему, ведь она его почти не знала? И означает ли этот конверт, что она действительно покончила с собой?

Завещание

Я, нижеподписавшаяся Александрина Пийот, перекупщица, проживающая по адресу Париж, Кур де Роан 12, завещаю господину Виктору Легри, торговцу книгами с улицы Сен-Пер, все мое имущество, находящееся в квартире, лавке и сарае.

Составлено и написано мною лично

в Париже 2 февраля 1896 года.

Далее шла подпись.

Виктор не знал, как поступить с этим документом. Если он оставит его у себя, а инспектор узнает о том, что старьевщица отписала ему все свое имущество, подозрения в отношении него еще более окрепнут, и его арестуют. Может, лучше спрятать завещание на полке между книгами, чтобы полицейские обнаружили его позже? Но Виктор не питал иллюзий: профессионалы найдут все что угодно. Неужели эта бумага существует лишь для того, чтобы указать на него как на убийцу?

Огюстен Вальми снял перчатки и с наслаждением окунул руки в миску, где была замочена белая фасоль. Она напомнила ему скользкую гальку, по которой он ступал в жаркий полдень, когда плескался в реке Гиль, недалеко от дома родителей. Увидит ли он когда-нибудь родные Альпы? И покинул бы их когда-нибудь вообще, если бы в одно воскресенье, когда ему шел десятый год, не увидел девушку в горной речке с кинжалом между лопаток? Это был первый в его жизни труп.

Он осмотрел кухню, заметил вафельное полотенце, висевшее на оконном шпингалете, потянулся к нему, но передумал. Вытер руки носовым платком, аккуратно взял полотенце и положил в бумажный пакет, который достал из кармана пальто.

— Когда ты прекратишь таскать мне полузадушенных мышей? Вот место для твоих охотничьих трофеев!

Таша брезгливо взяла мышь за хвост и, бросив в мусорное ведро, поспешно закрыла крышку. Кошка отчаянно мяукала, требуя вернуть добычу, но Таша вымыла руки и вышла, заперев кошку на кухне. Потом надела строгую черную кофточку с высоким воротником и воланами на рукавах и юбку синего бархата. Ей нравилась сдержанность этого наряда: в нем проще будет пресечь ухаживания Мориса Ломье. А что до него… Если бы только она могла о нем не думать!

Утром Виктор сообщил ей, что сможет прийти в кафе «Прокоп» только когда закроется книжная лавка, и добавил:

— Я понимаю, как тебе хочется пойти туда. Ты иди, не дожидайся меня — встретишься с друзьями, насладишься атмосферой искусства…

Таша с нежностью погладила подаренное мужем колечко с аквамарином, которое никогда не снимала. Надев пару кружевных перчаток, новую шляпку, украшенную черешней, и шерстяное пальто, заперла дверь квартиры. Мастерская в дальнем углу двора манила ее, словно шепча: «Куда ты собралась? Иди лучше сюда. Твоей картине скучно. Ей хочется, чтобы ты ее завершила».

Стараясь не поворачивать голову в ту сторону, Таша быстрым шагом пересекла двор.

С мольберта на нее с едва заметной улыбкой смотрел Виктор. Она начала писать его портрет, когда ей надоели аллегорические сюжеты и иллюстрации к «Эмалям и камеям» Готье. Она работала увлеченно и вдумчиво, как всегда, стремясь постигнуть внутренний мир того, чей портрет писала, и передать свои впечатления зрителю. Это было нелегкой задачей, но Таша не сдавалась. В данном случае она пыталась передать противоречивую натуру Виктора — его мужество и ранимость, энергию и медлительность, дружелюбие и почти непреодолимую властность.

Чистый прозрачный воздух, блекнущие краски, возвещающие о приходе осени… Легкой походкой Таша прошла по улицам Фонтен и Пигаль, пересекла площадь Святой Троицы и с удивлением обнаружила, что находится на улице Скриб, рядом с «Гран кафе». Она забрела не туда, куда собиралась. Перед лавкой гаванских сигар стояли, бурно жестикулируя, южноамериканцы, которые проводили ее жадными взглядами. Какой бы простой и скромный туалет Таша ни надела, она всегда привлекала мужское внимание, и это ее сердило. Она взяла экипаж. Угрызения совести терзали ее, словно злобные гарпии.