Мультипликатор

– На нет и суда нет. А ведь это же очень хорошо, брат Дервуд. Умные люди не делают рывков и революций. Им это претит и не нужно. У них все идет по плану и принципу - сегодня лучше, чем вчера. Ответь мне брат, этот принцип выполняется хоть в малой степени? - жрец задумался надолго. Я его не торопил. Наконец, он принял решение и сказал.

– Ну, если только в очень малой степени. - Я ткнул в него пальцем.

– Вот! А это как раз и есть то, что надо. Движение вперед без рывков, - и демонстрируя как это должно происходить, медленно прошелся двумя пальцами по столу. Затем добавил, устремив указательный палец в потолок. - Именно к этому мы должны стремиться. Ибо в этом сермяжная правда жизни. Если жизнь идет, как череда переворотов, которые еще иногда называют революциями (обычно так говорят те - кто получил материальную или какую-другую выгоду в результате этой суеты), то ничего хорошего ждать не приходится. Это только кажется, что после переворота появляется новое качество. На самом деле, если растянуть во времени революционный процесс и сделать его эволюционным, то результат получится аналогичный, жертв несоизмеримо меньше, а новое качество (если оно есть) гораздо совершенней. Или… с течением времени всем становится совершенно ясно, что предлагаемая революция - мыльный пузырь или ядовитая отрава, а следовательно, жертвовать чем-то глупо и от этого нужно держаться подальше! Люди же, которые совершают перевороты и называют себя революционерами - это обычно: отбросы общества, которым плевать на всех кроме самих себя любимых, а людишки для них мусор под ногами. Они в борьбе за идею с легкостью шагают по трупам и не обращают внимание на изломанные судьбы. Или есть другой тип - это человеческие недоделки с комплексами неполноценности, которым часто не хватает терпения, чтобы даже добежать до сортира. Можешь мне поверить брат Дервуд, я не знаю ни одного 'революционера', которому можно было бы сказать, - спасибо. Если поглубже копнуть, все они или мыльные пузыри или змеюки подколодные. - А про себя подумал, - эка, ты брат, завернул. Философ, мля.

– Я понял Старший брат. - Я кивнул ему, поднялся из-за стола и уже в проеме двери бросил через плечо.

– Когда вернусь, не знаю.

Спустился вниз, нацепил кольчугу и все стандартное вооружение. Затем прихватил несколько брусочков красного дерева, уложил их в мешок и сунул в рюкзачок. После этого вошел в Систему и ткнул в маркер портала в секвойе. Мне нужно было поговорить с хеархом.

Шагнув из ствола секвойи, осторожно, стараясь не наступать на нить тревожной сигнализации, отошел на несколько десятков шагов. Когда отверстие Ворот скрылось за деревьями, демонстративно наступил на сигнальную нитку. После чего пошел дальше, поглядывая под ноги и не заботясь о скрытности передвижения.

Показушное страшное рычание Меты услышал метров за двести. И, когда он бешеным вепрем вымахнул из кустов, приветливо помахал ему рукой. Хеарх резко тормознул, показал свои лошадиные зубы и, если бы я не знал, что так Мета улыбается, то в пору было бы испугаться. Затем, после короткой заминки, он бросил.

– Иди к ручью. Я сейчас туда подойду. - Крутанулся на месте и скрылся в кустах, оставив после себя маленький вихрь из воздуха и листьев.

Ну что ж, к ручью, так к ручью. Глубоко вдохнув смолистый реликтовый аромат, я расслабленной походкой направился по тропинке в сторону ущелья. Обнаружив спуск, весело, козленочком поскакал по ступенькам вниз. Достигнув дна, постоял на берегу любуясь на разноцветный мох, покрывающий стены и камни. Оценил по достоинству набор ползучих орхидей-литофитов с тонко подобранным декором. Трещины в скале дали убежище семенам, а постоянная влажность воздуха из-за водяного испарения ручья плюс дыхание водопадика - обеспечили комфортные условия произрастания роскошным цимбидиумам и 'белым монахиням' - ликастам. Впрочем, я отметил для себя, что подборка цветов и растений у Меты, сплошь непахучая. Видимо, не любит хеарх резких запахов или наоборот, имеет обоняние на порядок лучше, чем у меня.

Очень гармонично общую картину дополнял маленький водопад, вытекающий из стены и падающий без плеска одной единой широкой струей. Ну, а ярко раскрашенные форели и хариусы в хрустальных водах ручья - это просто последний писк моды. Самураи отдыхают.

Лепота. Время здесь тормозило свой бег, переходило на шаг и в отдельные моменты останавливалось совсем. Икебана, мля.

От созерцания меня оторвал хеарх, который как бурный селевой поток, сверзился сверху по тропинке, резко тормознул, отработанным движением умастил задницу на свой любимый камень и бросил мне одно слово.

– Садись. - Когда я уселся напротив, он положил напротив меня на камне маленький сверток и с гордостью изрек. - Владей. - Я развернул пергамент и увидел очень добротно сделанные бусы. Понятное дело - из красного дерева, а хеарх тем временем пояснил. - Их носят на груди. - Я рассеяно кивнул. Снял рюкзак, достал свежие бруски саппана из мешка, положил на камень и с апломбом изрек, копируя интонацию.