Мультяшка

- Мы не разводились, - Максим замолчал и внимательно посмотрел на Мирославу, той стало душно от оценивающего, цепкого взгляда. - Не успели. Она разбилась. Автокатастрофа. Никто не выжил.

- Ааах, - Мира вздрогнула.

Первым импульсом было прижать к себе Максима, вторым - прижаться самой, третьим - выкинуть всё из головы, не думать и не представлять. Не знать, что той улыбчивой, светловолосой, с веснушками девушки больше нет в живых. Мирослава жила в склепе, среди мёртвых, где не было места живым.

- Она ехала со своим любовником, с одним из любовников. Об этом мало, кто знает, только Маша, - зажмурил глаза. - Алёна, так звали мою жену, настаивала на свадьбе, я не мог отказаться. В её руках был козырь - она была девственницей, и была намерена потерять её только после свадьбы, с мужем, со мной. Так всё и случилось, я был настолько горд, что не видел ничего вокруг. Это льстило и заводило одновременно, я чуть не лопался от гордости, что был первым в жизни своей женщины, так, словно покорил Эверест или забрался на Килиманджаро меньше, чем за сутки. Какой-то кусок слизистой мне казался гарантией счастливой жизни, гарантией верности, честности, взаимной любви. Мне так казалось, но не ей. Прошло совсем мало времени, два месяца, когда Алёне стало любопытно, а потом и необходимо пробовать что-то новое, чаще - новых мужчин. Она долго сдерживала свою сексуальность во имя мифической нравственности, вбиваемой ей с рождения, потом её было не остановить. Один любовник, второй, третий, и так до бесконечности. Гиперсексуальность, хотя в народе этому есть более конкретное и понятное определение. К тому времени, когда я застал её с парочкой любовников прямо в нашей съёмной квартире, во мне уже всё умерло, перемололо на фарш, переварило и выплюнуло. Тогда я даже не кричал, собрал её вещи, какие нашёл, и велел ей убираться из моей жизни навсегда. Через час мне позвонили и пригласили на опознание. Алёна убралась навсегда из моей жизни. Она делала минет своему любовнику, он не справился с управлением. У любовника остались жена и сын...

- Оооо, - Мира не знала, как ей реагировать.

- Всё в прошлом, девочка, - Максим обнял Миру, словно это она рассказала страшную историю своей жизни. - Всё в прошлом, на самом деле. Я даже не сразу вспоминаю, что был когда-то женат, - улыбнулся.

- Поэтому ты так странно отреагировал на... - Мира даже побоялась произнести слово «девственность», - вирго, - проговорила на латыни.

- Отчасти, очень легко провести параллели, - кивнул головой. - Теперь думаю, я ошибся. Ты упрямая, поступающая вопреки всему и вся девчонка, тебе не представился случай лишиться этого раритета лет в четырнадцать, на пьяной вечеринке, и ты решила назло себе отморозить уши и сохранила эту штуку аж до двадцати двух лет, без всякой причины или убеждений. Если тебя спросить - зачем, скорее всего, ты и сама не знаешь. Знаешь? - нагнул голову, Мира отвела взгляд.

- Нет. А ты знаешь, чего ждёшь? - скорее из вредности, спросила Мира, а может, чтобы не думать о том, что узнала несколько минут назад.

- Случай не представился, - подмигнул.

Мира посмотрела на Максима. Он улыбался, улыбался почти так, как на тех фотографиях. Конечно, этот Максим был старше, его взгляд был суше, а улыбка не такой беззаботной. Конечно, взгляд этого Максима был оценивающий и скользящий, но Мира вдруг подумала, что ей вовсе не хочется другого, что ей нужен этот Максим и эта улыбка.

Глава 19. Максим

Перелёт прошёл мягко. Максим поймал себя на мысли, что к хорошему привыкаешь быстрее, чем он раньше считал, особенно к хорошему, свалившемуся на голову внезапно и незаслуженно. Все блага, которые он имел до этого, были заработаны им честным трудом без выходных и отпусков. Сейчас же: частный самолёт, лучшее обслуживание, охрана - всё это прилагалось к новому статусу Максима Аркадьевича, для достижения которого лично он не пошевелил и пальцем. Кроме факта того, что стал мужем девочки, которая одним своим видом выбивает почву у него из-под ног, а ведь Максим не мог сказать, что влюблён в неё. Абсурдная по своей нелепости ситуация.

Пришлось брать с собой Машу. Идея показалась малореальной, достаточно того, что она до сих пор работала на него, находиться в течение трансатлантического перелёта в одном самолёте бывшей любовнице и жене, пусть и фиктивной - не лучшая идея сама по себе, а учитывая явную обиду Маши и характер Мультяшки - начинала балансировать на грани фола.

У Анатолия не оказалось визы, а Максим чувствовал себя настолько плохо накануне вылета, что ничего другого не осталось, как Маше взойти на борт частного самолёта Сильвестра Прохоровича, отданного в распоряжение внучки и наследницы.

Большую часть перелёта Максим проспал, в итоге сошёл на землю в бодром настроении и с ощущением отступившей простуды.