Мультяшка

На доли секунды она замерла, а потом позволила внутренней музыке вести себя. Чувствовала, как язык ласкает губы, поглаживая, как неспешно проводит между, не торопя Миру впустить, как она всё-таки приоткрывается со стоном, принимая всё, что ей щедро дают, отдаваясь этому долгому, долгому поцелую. Поняла, что её руки держат над головой одной мужской, сжимая запястья. Остро чувствовала мужское тело, навалившееся всем весом, вдавившее её в матрас, эрекцию в джинсах, трущуюся между ног Миры, и растягивала поцелуй, как деликатес, придавая сладости горькому привкусу.

«Мультяшка», - последнее, что услышала Мира и уснула.

Глава 11. Максим

Рабочая атмосфера к концу дня больше напоминала психиатрическую клинику, чем головной офис. Ещё и головная боль не проходила целый день, несмотря на таблетку обезболивающего с утра и после обеда.

Вчера он нарушил золотое правило - не употреблять алкоголь на рабочей неделе, более того, он выпил столько, сколько не позволял себе очень давно, с первых курсов института, около десяти лет.

Сейчас Максим не мог вспомнить момент, когда события вечера сделали крутой вираж, и он приложился к первой рюмке, зато отлично понимал, что не стоит повторять подобного в ближайшие лет десять точно, а в присутствии Миры - все сто. Переспать с пьяной Мультяшкой, когда она и в трезвом состоянии не отдаёт отчёт своим действиям - это, пожалуй, худшая идея, которая могла посетить Максима, а именно она настигла его, и он был близок к её реализации. Уж слишком привлекательными формами обладала Мира, а у него давно не было секса.

- Максим Аркадьевич, - перед столом возникла Надежда, как всегда шикарно выглядящая. - Факс, - она протянула шелестящий свёрток и встала по стойке смирно в ожидании дальнейших указаний.

- Надя, принеси, пожалуйста, кофе, - произнёс Максим. Это едва ли не десятая и точно не последняя чашка за день. - Мария? - осведомился о местоположении своего ассистента, которую где-то носило половину рабочего дня.

- Она вышла на пять минут, - быстро проговорила Надя и двинулась к двери, покачивая бёдрами.

- Будь любезна, передай Марии, когда эти пять минут всё-таки закончатся, пусть зайдёт.

Обычно исполнительная и обязательная Маша как с цепи сорвалась. Пару раз она огрызнулась, не ответила на важный звонок и сейчас, именно в тот момент, когда необходима - «вышла на пять минут». Стоило пересмотреть трудовое соглашение, при таком подходе к должностным обязанностям, а вернее всего - уволить ещё вчера, но Максим понадеялся на женское здравомыслие, что можно прировнять к чуду.

Открыл рабочий стол Марии через внутреннюю сеть, нашёл нужную ему папку и, не выходя из своего кабинета, занялся тем, что должна была сделать Маша ещё два часа назад, а предварительно позвонил в отдел кадров, извещая об открывшейся вакансии.

К девяти вечера он всё-таки вышел из кабинета, кидая в бешенстве распечатанные бумаги на стол Маши, что та встретила с ледяным спокойствием.

- Я ищу себе нового ассистента, по закону ты должна отработать две недели, по договору уйти сможешь тогда, когда передашь дела. Это может быть через день, а может через год.

- Я возьму больничный, - отвернулась к окну. - По уходу за ребёнком.

- Тебе нужны рекомендации и хорошее место работы, ты доработаешь без больничных, отгулов и отпусков, и только после того, как передашь дела - уйдёшь с хорошими выплатами и рекомендациями.

Маша подняла на него глаза, там плескалась обиды, там была боль.

- Ты жестокий, Максим, я не знала.

- Ты многого обо мне не знала, - проговорил намеренно сухо.

Глупо оставлять иллюзию надежды, даже если правда приносит боль. Глупо было оставлять Машу при себе после расставания, надеясь, что хвост по частям рубить не так болезненно. Рано или поздно Маше пришлось бы исчезнуть из жизни Максима, он попросту не видел в своей жизни эту женщину. Он вообще не видел в своей жизни постоянной женщины, никакой. Теперь появилась Мирослава - наследница миллиардного состояния, и никто не спросил Максима, видит ли он, хочет ли видеть, может ли?

Максим развернулся и вышел из кабинета, останавливаясь только затем, чтобы выпить воды из кулера. Взгляд упал на тумбу рядом, на неровно разбросанные газеты. Обычно там были журналы и рекламные буклеты, сейчас же, прямо поверх качественной полиграфии, лежали газетные листы, некоторые из которых были смяты. Служба уборки ещё не приходила, но приёмная всегда сверкала, даже в середине или в конце рабочего дня, и эти клочки бумаги смотрелись, как обочина из грязи в белоснежных Альпийских пейзажах.

Механически протянул руку и в удивлении смотрел на статью и фото под ней. Жёлтая пресса, но надо иметь склонность к суициду, чтобы написать что-нибудь о внучке Сильвестра без его личного одобрения или одобрения Целестины. Ничего особенного не было, небольшая «сенсационная» статейка о тайном романе Мирославы с управляющим отелями деда, который длился, оказывается, уже не один год, около пяти лет, если быть точными, и тщательно скрывался от публики по этой же причине, скользкий намёк на тогда ещё несовершеннолетнюю Мирославу.